Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Книга четвертая
Халифы Багдада
Глава 1
Богом благословенная династия
«О люди Ирака, неусыпный предмет любви нашей и расположения. Вы те, мысли коих никогда не изменял и не отклонял напор злодеев. Вы дожили неизменные до наших дней, и Бог даровал вам династию нашу. И станете вы счастливейшими из людей через нас, чего вы и заслуживаете вполне за вашу к нам преданность. Жалуем вам еще по 100 дирхемов годового содержания сверх положения. Будьте, однако, всегда в готовности, ибо, объявляю вам, я тот, который станет проливать кровь беспощадно, пагубу несущий мститель» – так окончил свою вступительную речь в большой мечети Куфы первый аббасидский халиф Абуль Аббас, 13 раби 132 г. (29 октября 749 г.)[291], приняв предварительно присягу войск и всей собравшейся общины. И он сдержал свое обещание. Сама история свидетельствует, громко признав за ним избранное им же самим прозвище – аль-Саффах – «кровопийца». Поистине невероятны те человеческие жертвы, которые он с братом Абу Джафаром принес для удовлетворения своего властолюбия. Казалось, один и тот же дух сковал обе личности для достижения задуманных ими целей. С необычным для их национальности единодушием они действовали как против своих врагов, так и приближенных лиц. Следует признать, что Абу Джафар, или же аль-Мансур[292], как он позднее именовался в качестве халифа, в короткое правление Саффаха уже был всецело душой нового управления. Оделенный высокими дарованиями властителя, не меньшими, если не превышавшими типы, подобные Муавии и Абд аль-Мелику, Абу Джафар отличался сверх того по характеру полнейшею бессовестностью и извращенностью, превосходящими, быть может, даже образ Людовика XI. И в лицемерии, сопровождавшем нескончаемый ряд убийств и клятвопреступлений, укрываемых под наружным видом глубочайшей набожности, он нисколько не уступал страшному основателю Французского государства. Подлежит великому сомнению, чтобы менее гениальный негодяй мог бы справиться с задачей восстановления порядка в том хаосе, который представляли собой страны ислама при восшествии на престол Саффаха. Персы и арабы, шииты и хариджиты, ортодоксы и неверующие, приверженцы Омейядов, Алидов и Аббасидов – все это крутилось вихрем во всеобщей революционной ломке. В момент падения Омейядов один лишь террор мог удержать временное единство разнородных элементов, стремившихся пожрать друг друга. Занятие Куфы, старинной резиденции Али, исконного врага Сирии, должно было естественным образом завершиться торжественной присягой новому властелину, имаму и мстителю из дома пророка. Все сомнения о сокровенной его личности исчезали сразу для многих, посвятивших себя святому делу.
Хотя нам и неизвестны дальнейшие переговоры между Алидами и Аббасидами о разделении между ними власти, не подлежит никакому сомнению, что первые вовсе не ради красивых глаз своих двоюродных братьев добровольно отказались от своих притязаний на обладание всем Востоком. Если бы даже убедительные представления придворных аббасидских историографов и были справедливы, все же относились они лишь к младшей линии, а именно к потомкам Мухаммеда ибн аль-Ханафи; старшая же ветвь, настоящие внуки Мухаммеда от Фатимы, во всей этой истории переговоров ни разу не упоминаются. Но именно они были теми, кого персы почитали как законных имамов. А что они не действовали заодно с Аббасидами, явствует уже из восстания Зейда ибн Али. Само собой разумеется, что после неудачного восстания они должны были искать поддержки у Аббасидов, и это становится очевидным из изложения последующих событий. Без договора между обеими сторонами нельзя допустить, чтобы зейдиты – так отныне зовется по имени упомянутого только что претендента строго легитимная партия старшей линии – согласились действовать заодно с Абу Муслимом и его сторонниками. Об условиях переговоров ничего не известно, но надо полагать, что настоящий руководитель всего движения, Аббасид Ибрахим, всюду звавшийся имамом, признан был за главу семьи пророка. При этом, так по крайней мере я полагаю, было положено, чтобы ему наследовал один из Алидов. Только этим и можно объяснить, что Абу Салама, действовавший до сих пор единодушно с Абу Муслимом с момента смерти Ибрахима в харранской тюрьме, начинает подготовлять вручение имамата одному из Алидов. Алиды, однако, не выказали мужества и здесь. Напугал ли их знаменательный пример Зейда либо поджидали они более благоприятного случая для окончательного разъяснения положения вещей, но они или совсем не отвечали на письма и послания Абу Саламы, или же писали уклончиво. Между тем Абуль Аббас с Абу Джафаром вовсе и не помышляли упускать власти из своей семьи; все извороты чересчур ревностного «визиря дома Мухаммеда», как величали обыкновенно Абу Саламу, вскоре стали им ведомы. Приверженцы принцев набросились на «введенного в обман» и заставили его совершить обряды рукоприкладства пред Саффахом. Этим временно упрочивалась присяга и всех остальных.
Большего достигнуть было нельзя. Однако Абу Салама был не такой человек, чтобы позволить с собою играть. Ему следовало при озлоблении отстраненных Алидов и возбуждении сомнений у зейдитов опасаться в будущем весьма серьезных осложнений. Сверх того, хариджиты, хотя и распавшиеся к этому времени на множество отдельных сект, все еще продолжали единодушно отрицать всякое мирское владычество. Также и кайситы Месопотамии и Северной Сирии начинали понемногу приходить в себя после первого погрома; к тому же Язид ибн Омар ибн Хубейра все еще держался в своей грозной фланговой позиции у Васита, опираясь на Басру, управляемую тоже пока Сельмом, сыном Кутейбы ибн Муслима.
Какой-нибудь энергичный Омейяд легко мог отважным движением в самый последний момент заставить усомниться в окончательном успехе. Даже Персия, откуда возник весь переворот, не была вполне надежна; средние же провинции, где зейдиты были преобладающим населением, находились в руках наместников, поставленных Абу Саламой, а в Хорасане, на самой тюркской границе, возникло опасное брожение. Недаром же в свое время Аббасид Ибрахим извещал Абу Муслима, что все владеющие арабской речью в восточных провинциях должны быть преданы мечу. И если этот фанатик, жертва свойственного Аббасидам умения очаровывать, и не исполнил буквально приказания, если приписанное ему позднейшими историками избиение 600 тысяч и сильно преувеличено, все же кровь всех тех, кто держался Омейядов, полилась в Персии потоками. Вот причина того сильного озлобления, которое забушевало среди сторожевых арабских постов, разбросанных за Оксусом. Саффах поработал вволю: в благодарность за все оказанные услуги династии Абу Салама был устранен подосланными Абу Муслимом убийцами, наместники его в Фарсе смещены были с постов и умерщвлены йеменским офицером Мухаммедом ибн Ашасом в конце 132 (750) г. В то же время кайситы, бунтовавшие в Северной Сирии и Месопотамии, частью
- Ислам и мир: восток глазами классиков - Нурали Латыпов - Религиоведение
- Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
- Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли - Леонид Сюкияйнен - Религиоведение
- Евреи ислама - Бернард Льюис - Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Иудаизм - У. Курганова - Религиоведение
- Будда, боги, люди и демоны - Н. Краснодембская - Религиоведение
- Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик - Прочая религиозная литература
- Религии мира: опыт запредельного - Евгений Торчинов - Религиоведение
- Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - Монах Лазарь (Афанасьев) - Биографии и Мемуары / Православие / Прочая религиозная литература