Форма входа
Читем онлайн «Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности - Валерий Георгиевич Виноградский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
умолотил. Так что, представь себе, – я за обед съел граммов 500600 икры свежепробойной. Умолотил, наелся. Немножко пьяный. И говорю: «Ну, а теперь пошли постреляем!..» У них же там и ружья есть, и патроны. И я этих, которые запивают, сразу бы убивал, на месте, – за перевод добра. Сколько раз уже такое было, – спрашивают меня: «Миша, как тебе наливать? Как обычно, по завязку?» – «Конечно, по завязку!» Наливают мне спирта по самый ободок, а он в стакане синим отсвечивает. Страшно аж глядеть на этот дьявольский свет! И они мне чашку с водой автоматически подсовывают. Я ее отпихну, – хок! – и икру съем. Раз, да другой, да третий. А они после спирта водицу пьют. Ушицу в себя вливают. Еще когда-то у них начальник был, дед Муленко. Он меня за этим занятием видел. И он говорил: «Конечно, тут и дураку понятно – спирт да икра. Это для здоровья дюже полезно!..» А рыбаки сидят и рассуждают: «Да нет, мы так не приучены. Нам горячего обязательно надо…» Ну, они, действительно, в горячей пище нуждаются. Они ж сутками болтаются в холодной воде. Спирт – спиртом. Но пища должна быть жидкая, горячая и калорийная. А мы что, – мы помогли им на буксире невод тащить. И только. Так по мне любая пища хороша, – жидкая, не жидкая. Лишь бы она была вкусная и шла в меня в охотку. Еще немножко про пьянство поговорить хочу. Было так: гуляем на свадьбе, на днях рождения. И жинка иногда меня до дому ведет. А вернее сказать, – буквально несет. А Николай Мажула, покойный мой свояк, муж жинкиной сестры, – идет сам, хоть бы хны. Что такое? Ничего не понимаю! И я начал вспоминать и размышлять. И вот к чему пришел. Мы иногда, в молодости, лет пятнадцать-двадцать тому назад, собирались такой кодлой, кучкой – я, кум, Николай Мажула, друг Виктор Бородин – и мотоциклами (у всех же тяжелые мотоциклы по дворам!) выезжаем на лиманы. На Стрелку или еще куда-нибудь. Тогда еще раки хорошо ловились. Ну, варим сотню-полторы раков и вволю пьем. Потом, в конце, – е-мое! – я всех их развожу до дому! Я ни в одном глазу, трезвый, как стекло, а они ну просто лыка не вяжут. А после гулянок, после свадеб моя Дуська меня на себе домой несет! А все они нормальные. Но пьем-то мы вместе. Как только что, Николай мне: «Миша, давай по чуть-чуть! За то, что хорошо потанцевали! За то, что хорошо поспивали!..» Или я его приглашаю «по чуть-чуть» выпить. Для веселья. И вот только лет пять назад, на последней свадьбе, где мы с Николаем гуляли, я понял, в чем дело. Я его поймал. Знаешь, как? Выпили мы. А это была последняя свадьба, когда я еще мог выпивать. Потом я заболел, и пить напрочь завязал. Ну, выпили, туда-сюда. А на дворе уже холодно было. Второй, третий раз выпили. Я пошел, потанцевал, туда-сюда. Меня ребята приглашают: «Миша, давай хряпнем!» Я, было, поднял стакан, и думаю – а где ж Николай?! Только-только тут был, и нема. Гляжу, идет от калитки. «Давай выпьем, Колек!» – «Давай!» Хряп, выпили, опять туда-сюда, потанцевали, поспивали. Он: «Давай выпьем!» – «Давай!» Выпили. Я уже веселый, уже до чужих баб лезу – танцевать. А Кольки опять нет. Та дэ ж вин? Я иду до калитки. Нема його. Потом слышу, там, за домом, – «ыыы! ыыы!» А, дорогой, все ясно с тобой! Я туда, за дом. «Шо такэ?!» – «Да ты знаешь, – не пошла водка! Пришлось ее назад вертать принудительным путем…» Ну, мало ли чего. Бывает. А потом мне Шура, его жинка, и говорит: «Да он всю жизнь так, – рыгает…» То есть как? – льет, льет, льет, а потом видит, что его начинает развозить, пойдет, поллитровую кружку воды выпьет, и рыгнет в укромном месте. Вылил все, немножко оклемался, чего-нибудь кисленького съел, и снова пьет. А с меня, ей-богу, правда, – не выдавишь! Бывало, и Дуська говорит мне. Придем до дому, меня мутит, горит у меня все, перевертается. Она: «Да пойди на двор, два пальца заклади!» Я, и правда, пойду, горло только себе раздеру, как вороньей лапой, так что на второй день глотать не могу. Бесполезно! Если внутрь попало, все! Трынь-трава. Остается там навечно. Ей-богу, правда! (Смеется.)
Этот фрагмент устной повести Михаила Голуба интересен как пример двух, внешне вроде бы разных, но имеющих глубокозалегающее внутреннее единство, способов речевого движения, – двух своеобразных дискурсивных побежек, «аллюров». Первый из них аккуратно и лаконично оформляет неформально-экономические практики скромного станичного кумовства и «блата». Председатель здешнего сельпо, кум Виктор Кириенко показан здесь как человек, обладающий способностью кругового обзора жизненных обстоятельств и умением ловко захватывать возможности, спрятанные в конкретной ситуации – черта, несомненно, исконно крестьянская. Он стремительно организовывает для Михаила доступ к строительному дефициту, делая это как-то попутно, невзначай. Он также умеет ловко и неспециально разогнать «поганое настроение» приятеля, охотно трапезничая с ним. Такого рода дискурс открытой оживленности и ровного добродушия весьма присущ базовым речевым практикам сельских обществ. Он нерасчетлив и инстинктивен. Второй способ демонстрации особенностей речевой походки народных персонажей – это разудалое описание процедуры трудового пикника («рыбацкого обеда») и одновременно обоснованные методические указания по вопросам выпивания и закусывания. Здесь широко развернуто особое дискурсивное настроение, вполне адекватное миру простых низовых людей, – дискурс наблюдательности, внимательного слежения за ситуацией, ухватывания ее хотя и предсказуемых, но всякий раз ювелирно-тонких переходов. Ведь здесь перед нами – дивертисмент классических социальных действий. Увидеть его вживую – это, конечно, везение. Ведь рассказчик, по сути, случайно перешел к теме бражничанья, в ходе разговора о куме сформулировав некий императив: «Я спирт никогда не развожу водой! Разводить спирт – только добро переводить…» Тема мгновенно разгорается. Голуб с удовольствием воссоздает опыт производственного обеда-гулянки, отливающийся в дискурс победительного, уверенного захвата вполне рутинной, но с давних пор основательно сценарно проработанной, даже в чем-то церемониальной процедуры. Деревенские широкие пированья здесь особенно примечательны. Уж кто-кто, а люди, работающие напрямую с природным целым (крестьяне, рыбаки, лесорубы, шахтеры, промысловики), точнее многих иных понимают профилактически-восстанавливающую и одновременно социально-связывающую силу таких возлияний. Русская литература от Державина, Пушкина, Гоголя, Некрасова до Высоцкого, Шукшина и Венедикта Ерофеева полна подобного рода примерами. Михаил Голуб рассказывает о полевом обеде с рыбаками с особым дискурсивным настроением. Отчетливо видно, что он владеет ситуацией. Владеет не только с со стороны выстроенных им для самого себя гигиенических правил приема алкоголя и его давно продуманного, рационального закусывания,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу «Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности - Валерий Георгиевич Виноградский бесплатно.
Похожие на «Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности - Валерий Георгиевич Виноградский книги
- Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017) - Келли Херолд - Зарубежная образовательная литература / История
- История России XX – начала XXI веков - Юрий Терещенко - История
- Пространство Большой Евразии XXI века. Интеграционные процессы: институты, направления, вызовы - Ефим Иосифович Пивовар - История / Экономика
- Категории. Об истолковании - Аристотель - Античная литература / Науки: разное
- История России ХХ - начала XXI века - Леонид Милов - История
- Русское дворянство - Борис Иосифович Соловьев - История
- Автор и герой в эстетическом событии - Михаил Михайлович Бахтин - Науки: разное
- Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев - История / Православие / Религиоведение / Науки: разное
- Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием - Виктор Петрович Крутоус - Культурология / Науки: разное
- История европейской философии: курс лекций - Владимир Файкович Мустафин - Науки: разное