Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдалеке, на подъездной дороге пыхтел паром королевский дилижанс в окружении всадников охраны. Я запретила им приближаться.
Сверху вспенивались облака и ровно падали снежинки. Здесь, на вершине холма, небо казалось невообразимо низким – оно опускалось на землю ледяным туманом. Пелена заволокла белоствольные деревья осиновой рощи, укрыла прозрачным покрывалом каменные статуи и фонари. Кристальное, подёрнутое снежной дымкой утро окутывало безмятежностью. Морозная тишь словно бы обнажила пространство, но безлюдностью обманываться не стоило. Я знала, что из каждого окна за мной наблюдают местные обитатели. Только поэтому не сорвалась с места, как испуганная лань.
Я спрятала орхидею под накидку и быстро зашагала. Миновала и площадь, и пустующую сейчас паперть перед святилищем, нырнула под кованый свод, прошла мимо памятного обелиска и остановилась у ограды, кинув взгляд за забор. От обрыва меня отделяли чугунные прутья ковки, обрамляющей золочёную корону. Прямо за ней, у подножья, раскинулся величественный Лангсорд. Город наполнял заснеженные улицы человеческими потоками и гудел шумом дилижансов. С высоты вечная суета столицы казалось такой… далёкой. Игрушечной. Неважной. Ветер подхватывал городские звуки и приносил эти отголоски жизни в обитель покоя и смерти. В самое сердце лангсордского кладбища.
Ледяной вихрь взметнул мои локоны и смешал аромат мятного масла с морозной свежестью.
Я приподнялась на носочки и снова глянула вниз. На этот город, на этих людей и это королевство. Ради них я пожертвовала своим счастьем. В висках больно закололо, как в последнее время бывало часто.
Глубокий вдох не принёс облегчения.
– Госпожа, – раздался сзади обеспокоенный голос, – с вами всё хорошо?
Я не шелохнулась. Когда привычка к боли становится частью характера, ты больше не придаёшь ей значения. Отныне боль пронизывала моё существование, как видения и слабость, как голоса, зовущие меня сквозь вечность.
– Я же приказала ждать у дороги, – с подчёркнутым недовольством проговорила я. – Ты забыла, что мои приказы не оспариваются, Джулия?
– Простите, я подумала…
– Уйди, – коротко процедила я.
Под удаляющимися шагами захрустел снег.
Стало немного лучше.
Камлен Видящий говорил, что в мудрости прорицаний и библиотеках есть все ответы. Мне бы хотелось увидеть в прошлом или вычитать в древних фолиантах, как справиться с бесконечными душевными муками. Но у горя нет единого сюжета. Каждый проживает его сам, как будто пишет новую, доселе невиданную историю страдания. Никто из живущих не знает, каким он станет в своём отчаянии, как долго предстоит продираться сквозь пучину трагедии и когда закончится боль.
Я проживала своё горе, как будто стоя за оградой на вершине холма. Издалека. Пряталась за суетой и глушила в себе чувства, как образцовый правитель. Ведь Квертинд не терпит сентиментальности. Его идеал – абсолютная бесчувственность мраморной статуи. Ледяная твердыня, несокрушимая и прочная. Как монументальный Тибр, стерегущий вход в Преторий.
Такой я и была для всех, кто видел меня в последнее время. Сильной и спокойной.
«Она смогла отпустить свою любовь и пережить трагедию», – теперь сплетничали те, кто ещё недавно шутил про нашу связь с экзархом.
Никто не знал, что трагедию я так и не пережила. С каждым днём отпуская свою любовь, на самом деле я носила её с собой. Не позволяла забыть ни слова, ни жеста, ни вздоха. Перебирала перед сном все события, ныряла в видения прошлого, не желая возвращаться обратно.
У тех, кто отдаёт себя служению королевству, для горя имеется расписание: расплакаться в восемь, утихнуть к утру. Есть чёткий распорядок, но нет надежды, что когда-нибудь горе исчерпает срок давности и покинет душу.
– Ваша милость, он на другой стороне, – снова донёсся сзади голос помощницы.
Я всё-таки обернулась. За воротами остались стоять стязатели, цепким взглядом осматривающие пространство вокруг меня. Джулия куталась в тонкое пальто, отгоняя стайку воробьёв и переминаясь с ноги на ногу. Две служанки дышали теплом на ладони. Холод донимал мою свиту значительно серьёзнее, чем меня.
– Да, – уже сдержаннее кивнула я. – Вернитесь к экипажу, я не задержусь надолго.
Каблуки застучали по вычищенной от снега дорожке. Ограды и ворота, обелиски и надписи, редкие фонари и вычурные склепы, надгробья и статуи проносились мрачным смерчем. Он был куда разговорчивее местных обитателей. Кладбище звало меня плачем и скорбью родственников, стучало инструментами скульпторов, хохотало басом могильщиков.
Твёрдая поступь не могла выдать моего волнения. Но хрупкий стебель орхидеи, спрятанный под накидкой, казалось, стучал в такт встревоженному сердцу. Мне было не по себе, и я то и дело пробегала глазами по обелискам, плитам, эпитафиям. Боялась, что среди заиндевевшего камня не узнаю того, кого до сих пор не могла отпустить.
Но его я увидела издалека.
Грэхама Аргана.
Высокий и статный, он белел на возвышении, прижав к груди кулак. Ветер бесстыдно лизал его каменные вихры, серьёзный взор смотрел за грань.
Грустная улыбка тронула мои губы.
Приметливый глаз, разбирающийся в искусстве, обратил бы внимание на ту тщательность деталей и выразительность мраморного жеста, которых может достичь в своём творении только маг Нарцины пятого порядка. Белоснежные осиновые стволы, как колонны, выстроились за спиной экзарха Аргана полукругом, а постамент укрывал стяг с короной Квертинда. Место для погребения было выбрано самое лучшее.
Я подошла тихо, будто боясь нарушить сон погибшего. Солёный ком в горле перекрывал дыхание и грозил перейти в поток слёз, но я приказала себе терпеть. Манера скрывать боль слишком сильно въелась в сознание, и даже сейчас нельзя было давать себе послабления. Распахнув накидку, я достала ветку с белоснежными цветками и положила её на постамент, не смея поднять взгляд. Лепестки коснулись бордовой ткани стяга.
– Экзарх Арган, – медленно и торжественно проговорила я. – Вы достойно послужили королевству. Как Великий Консул, я обещаю вам, что ваш подвиг не останется незамеченным. Гибель во имя Квертинда и великой идеи – большая честь для…
Я вдруг замолчала, будто прерванная тишиной в ответ, и подняла взгляд.
– Грэхам, – слабо прошептала я.
И всё-таки не выдержала – положила обе ладони на край пьедестала, коснулась их лбом и расплакалась. Я больше не могла сдерживать слёзы. Они своенравно покатились со щёк на руки, затем – на бордовый стяг, на белый мрамор, к ногам любимого мужчины. Погибшего за то, во что он верил. За то, во что верила я.
– Грэхам… Грэхам… – произносила я снова и снова.
Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что не попыталась тебя спасти? Прощу ли я сама себя когда-нибудь за это?
– Я всё ещё жду тебя, Грэхам, – срывалось с губ. – И дождусь. Я буду с тобой. Не молчи…
Туман стоял над кладбищем Лангсорда,
- Запретный ректор сладок, или Ревизор в юбке (СИ) - Амеличева Елена - Любовно-фантастические романы
- Красная луна. - Юлия Бочарова - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Кровь Оборотня - Алиса Лент - Фэнтези
- Парящая для дракона. Обрести крылья - Эльденберт Марина - Любовно-фантастические романы
- Пламя надежды - Павел Дробницкий - Фэнтези
- Альвхейд (взято с СИ) - Алиса Лент - Фэнтези
- Русалка по соседству (ЛП) - Мэллори Х. П. - Любовно-фантастические романы
- Прозрачный старик и слепая девушка - Владимир Ленский - Фэнтези