Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Настоящий фиолетовый единорог! – не сдержав восхищения, пробормотал мальчик. – Тот, кто однажды даровал силу Вингардио! Невероятно!
Единорога кажется позабавило это милое проявление ребячества, ибо он широко ухмыльнулся, обнажив белые ровные зубы.
– Ты ведь хочешь, чтобы я стал твоим всадником? – вдруг робко поинтересовался Инк. Впрочем, мальчик даже не смел мечтать о подобном. Он знал, что в былые времена фиолетовые единороги выбирали себе всадников из естествознателей; однако после того как Вингардио начал войну, эта традиция ушла в небытие. Неужели Инк первым, спустя столько времени, удостоится подобной чести?
– У меня уже есть всадник, – ярко прозвучало у него в голове, как если бы это была его собственная мысль. Неожиданно Инкард осознал, что тоже способен отвечать с помощью мыслей. – У меня уже есть всадник, но мы можем подружиться, если ты не против, – продолжил говорить единорог, увидев, как стремительно мрачнеет лицо Инка.
– Зачем ты прилетел сюда? – живо полюбопытствовал тогда Инкард, разумно посчитавший, что быть другом единорога ничуть не хуже, чем его наездником.
– Обычно мы редко появляемся вблизи людских поселений. Но у меня имелась веская причина. Я потерял своего всадника, – с неподдельной грустью возвестил фиолетовый зверь. – Моя глубинная связь с ним оборвалась; боюсь, он перестал быть естествознателем.
– Он умер? – дрожащим голосом спросил Инкард, который от жалости к неизвестному всаднику вновь перешел на обычный разговор.
Единорог отрицательно помотал головой, отчего роскошная грива взметнулась в воздухе и водопадом осела на его мускулистой фиолетовой шее.
– Жив, но ему грозит беда. В школе произошли странные события, вскоре все ученики прилетят в Беру.
– Из Троссард-Холла? Но зачем?
– Мне это неведомо. Догадываюсь лишь, что мой всадник тоже будет здесь.
– Как его зовут? – из любопытства поинтересовался Инкард. Ему хотелось узнать имя счастливчика, того, кого сам единорог выбрал на роль всадника. Везет же кому-то, в самом деле! А ему в качестве утешения предлагают лишь обычную дружбу…
– Думаю, ты и сам знаешь его, – с печальной уверенностью заметил единорог, и в эту же самую минуту все закружилось перед глазами Инкарда, словно он по рассеянности упал с ветки. Небо, земля, яркое фиолетовое пятно, как развевающееся на ветру победное знамя, а потом на смену калейдоскопу картинок пришла одна, куда более мрачная и тоскливая. Полусгоревший дом, утопающий в сизом дыму. Инкард почувствовал, как сердце его сжалось в острой тревоге.
– Нет, нет, не хочу, – с мольбой зашептали его губы, но ужасающие видения не исчезали.
Двое мужчин. Один из них такой знакомый… Мальчик узнал бы его из тысячи, ибо был на него похож внешне. Светлые волосы будто погребальным саваном прикрывают его волевое, чуть заостренное лицо с некрасивым шрамом. Высокий, широкоплечий, уверенный, непоколебимый, как монолитная стена из гранита. Второй мужчина пониже ростом стоит рядом с ним. Это, конечно, Ирионус. В руках у него сверток с ребенком, а голубые глаза кровоточат болью.
– Уходи! – отрывисто приказывает Доланд. Ему тяжело. Пот струится с его высокого и совершенно белого лба.
– Я тебя не брошу!
И тогда Доланд отталкивает его и раскрывает руки, как бы загораживая друга собой. В этот момент Инкард видит еще одного. Третий человек. Долговязый старик, на вид вполне безобидный, однако в глазах его зияет ужасающая пустота. Там нет ненависти, нет и любви. Одно сплошное ничто.
– Уходи, отец, прошу тебя! – жалобно заскулил Инк, мысленно умоляя родителя уйти.
Вот Ирионус уже исчез в туманной дымке, а может, это был дым от пожара? Но Доланд, вопреки чаяниям сына, никуда не ушел.
– Это тебе за Иоанту, мерзость, – из последних сил шепчут его губы, но на этом его сопротивление заканчивается. Гордо выпрямив спину он стоит напротив врага: и сколь силен контраст между ними! В одном чувствуется непоколебимая сила, искренняя вера; он знает, что прав. Его лицо дышит благородностью, вызовом. Незадачливый боец уже безоружен, но вместе с тем его внутреннее оружие куда сильнее. Самопожертвование во имя любви благороднее, выше, чище темного и меркантильного могущества убийцы; очевидно, последний тоже осознает преимущество соперника, и в его пустых глазах мелькает нечто похожее на человеческую эмоцию. Затем новая вспышка огня: сквозь нее и пелену собственных слез Инкард видит, как бедный Доланд падает на обуглившиеся обломки дома. Беззвучный стон боли срывается с губ родителя, такой же – с уст сына, словно и он физически присутствует там, рядом с умирающим отцом.
Инкард отчаянно рыдает, ему хочется подойти и поднять родителя на ноги. Отомстить убийце и стереть с его лица эту наглую и вместе с тем горькую усмешку! Отомстить немедленно! Всем мерзким подлым тварям, которые подвластны Теням! Но воспоминания безжалостны к своему невольному зрителю: далее Инкард видит Артура. Мальчик, ради которого умер его отец. Исстрадавшееся сердце Инка вспыхивает, будто сухой вереск. Отчаяние переходит в неприязнь, почти лютую ненависть. Странно было со стороны наблюдать жизнь другого человека. Впрочем, Инкард видел далеко не все. Но даже то, что ему открылось, раздразнило его в крайней степени. Он невольно проводил параллели с самим собой: в самом деле походили ли ребята друг на друга? Раньше Инкард тоже был наивным борцом за правду, когда вступился за Тушкана. Один против всех, или все ветки против меня. Но на том славном событии все его благородные поступки закончились, истощились, будто вода во фляге путника, потом началось суровое выживание, когда любые, решительно любые средства представляются хорошими для достижения цели. Но самой ужасной для осознания оказалась следующая мысль: у Артура тоже была сложная жизнь, в ней также имелись потери, препятствия и суровые испытания. Но он не сдал трусливо свои позиции, как Инк. Он верен себе и во всяком деле неизменно поступает благородно. Так, значит, и у него, Инка, тоже имелся выбор? Неужели Нороган все-таки сломал его? Вопрос этот был мучителен сам по себе, но еще более он жалил после просмотра трагичных видений.
Когда воспоминания выпустили невольника из удушливого плена, Инкард почувствовал себя совершенно опустошенным и больным. У него не осталось сил: ни моральных, ни физических. Даже слез уже не осталось. Но вот единорог коснулся его лба своим теплым носом, и в тело мальчика вошла живительная сила.
– Зачем? – только и вымолвил Инкард. Он хотел понять, для чего единорог заставил его так страдать.
– Чтобы ты знал правду, ибо на пути правды – жизнь.
– Она мне ни к чему, – обидчиво возразил Инкард.
– Она всем нужна. Многие подменяют ее своей, «личной правдой», однако истина не может быть субъективна.
– Мне очень плохо, – честно признался мальчик и снова заплакал, бессознательно уткнувшись в
- Домик в деревне - Кай Вэрди - Мистика / Периодические издания
- ЮнМи. Сны о чём-то лучшем. (Книга первая) - Андрей Юрьевич Лукин - Прочее / Попаданцы / Периодические издания / Фанфик / Фэнтези
- Последнее желание ведьмы - Александра Плен - Героическая фантастика / Городская фантастика / Периодические издания
- Лёд и Пламя - Jacob S - Боевая фантастика / Городская фантастика / Периодические издания
- Мастер Велка - Рэд Кэррот - Периодические издания / Фэнтези
- Дубликант - Андрей Владимирович Панов - Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Протокол 'Наследник' - Александра Лисина - Периодические издания / Фэнтези
- Протокол «Наследник» - Александра Лисина - Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Новая жизнь Джей - Юлия Ивановна Жукова - Любовно-фантастические романы / Периодические издания
- Великан - Джавид Алакбарли - Драматургия / Прочие приключения / Периодические издания / Русская классическая проза