Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Верещагин, внимательно слушавший меня, кивнул.
– Так вот, ничего у них не вышло. У народа нашего хватило здравомыслия не поддаться на призывы этих агитаторов, которые, собственно говоря, о крестьянах и их повседневных заботах практически ничего и не знают. Мужики смеялись над ряжеными барчуками, руки которых не знали ни плуга, ни косы. В конце концов, многих из тех, кто «ходил в народ», арестовали власти и отдали под суд. Кое-кого из них оправдали, кое-кого отправили на каторгу. Остальные затаили злобу и создали организацию, именуемую «Земля и воля». Только эти «господа уравнители» пошли по пути террора, намереваясь убийствами губернаторов, сановников и министров добиваться своих целей. Целью их преступных посягательств может стать и сам государь…
– Александр Васильевич, – воскликнул возмущенный Веращагин, – да разве такое возможно – чтобы русский человек поднял руку на самого помазанника Божьего?!
– К сожалению, возможно, Василий Васильевич, – сказал я, – ведь одиннадцать лет назад некий Дмитрий Каракозов уже стрелял в императора Александра Второго.
– Но ведь он просто психически больной человек, – возразил мне Верещагин, – даже внешний вид его говорит о том, что этот несостоявшийся цареубийца скорбен умом.
– Возможно, – сказал я, – но другие, которые пошли по его стопам, с точки зрения медицины абсолютно нормальны. И самое гнусное во всем этом, Василий Васильевич, что общество наше, по незрелости своего ума, или по каким-то другим соображениям, будет сочувствовать таким «борцам за народное счастье» и даже аплодировать им в суде, который, кстати, некоторых из них оправдает.
– Быть того не может! – воскликнул Верещагин. – Аплодировать убийцам и признавать их невиновными судом присяжных! Если такое возможно, то общество наше смертельно больно. У него нравственный сифилис!
– Именно так, Василий Васильевич, именно так, – с горечью произнес я, – всё будет, как я вам только что сказал. Я знаю, что вы считаете меня кем-то вроде Кассандры. Так поверьте мне, что наше общество действительно больно, и чтобы всего того, о чем я только что вам говорил, не случилось, надо срочно его лечить.
– А кто это будет делать, а главное – как? – спросил у меня Верещагин. Он смотрел на меня с какой-то детской надеждой. Мне стало его даже жалко, но врать я ему не мог, а правду сказать было бы слишком жестоко.
– Василий Васильевич, – начал я, – вы познакомились с нашими врачами. Они считают, что лучший способ не болеть – это профилактика заболевания. Если общество заболело, то надо лечить его всеми возможными способами. Это и оперативное вмешательство, и прием горьких и неприятных на вкус лекарств, и процедуры, которые не всегда доставляют удовольствие больному.
И главное, принять все меры к тому, чтобы болезнь снова не вернулась к больному. Это значит, что следует ликвидировать причины, вызывающие заболевание. Надо, чтобы разрыв между бедностью и богатством в обществе был минимальным, чтобы у людей появилась возможность получить образование, занять достойное место в обществе, никогда не знать, что такое голод и унижение. Я понимаю, что это архисложное дело, но без него вылечить наше общество просто невозможно.
Я взглянул на часы. Мне было пора. В комендатуре Константинополя меня ждал молодой человек, некто Андрей Желябов. По моей просьбе он был этапирован из одесской тюрьмы, куда он попал как один из участников «второго хождения в народ» и ожидал отправки в Санкт-Петербург. Именно там он и должен был познакомиться с Софьей Перовской и другими своими подельниками. А ведь всего год назад Желябов занимался вполне законным и благородным делом – участвовал в деятельности Одесского комитета помощи славянам. Надо попробовать поговорить с этим человеком, на руках которого пока нет царской крови.
Я попрощался с Василием Васильевичем и отправился в комендатуру.
Часть 2
Суэцкий эндшпиль
25 (13) июня 1877 года, полдень. Константинополь. Бухта Золотой Рог. Военная верфь Терсан-Амир
У причалов, где ошвартовались «пароходы активной обороны» русской Черноморской эскадры: «Великий князь Константин», «Аргонавт», «Россия», «Владимир», «Веста», стоят шум, суета и столпотворение. Завтра эскадра покинет этот причал и отправится в западное Средиземноморье, крейсерствовать на британских коммуникациях.
Официального объявления войны еще нет, но все понимают, что это дело самых ближайших дней или даже часов. С невероятной скоростью, обрастая по пути самыми фантастическими подробностями, среди простых матросов разнеслась весть о чудесном спасении из британского узилища единственной дочери российского императора. Даже самому чумазому юнге стало понятно – до войны осталось всего полшага.
Работы на кораблях закипели с удвоенной силой. Визжали тали, бухали молоты, время от времени в общую какофонию врезался отчаянный визг электрической «болгарки» – «наси-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-луют!», и блистали огни электросварки. Ошвартованное тут же спасательно-буксирное судно «Алтай», опутанное змеями кабелей, подсказывало – откуда взялся этот хай-тек. Многоязыкий гвалт над причалами временами усиливался до невероятного крещендо.
Дело в том, что в мирное время пароходы активной обороны принадлежали РООПИТу и были приписаны к Одессе. А Одесса в те времена, да будет вам известно, это не только, простите, евреи, это еще и греки, болгары, молдаване, немцы, в общем самый настоящий Ноев ковчег.
Ну и Яхве с ними, с евреями. Что называется, из песни слов не выкинешь. Но сейчас речь идет не о них. А вот греки – это море и матросы… Знаменитый Костя, что приводил в ту самую Одессу «шаланды полные кефали», был грек, русский грек. Как вы понимаете, в таких условиях команды на пароходах два через одного состояли из греков. Из тех самых греков, чьи предки бежали в пределы Российской империи, спасаясь от турецких ятаганов.
Да, если вы думаете, что на турецкой военной верфи работали турки, то глубоко ошибаетесь. До одной памятной ночи они были там начальниками – по-местному – раисами. А после той памятной ночи некоторые из них сбежали, а кое-кто, кто был слишком самонадеянным и жестоким, оказался повешенным на воротах в качестве своеобразной «наглядной агитации».
С иностранными инженерами, работавшими на верфи, коллизии получились разные – смотря кто какое государство представлял. Немцам удвоили жалованье и предложили, чтобы те звали сюда друзей и знакомых. Французов на время отстранили от работы, начав проверку их связей. Если месье работал только в качестве судостроителя, то он мог рассчитывать вернуться снова к своей профессии. Если он был «совместителем» и трудился на структуры, именуемые во всех странах разведывательными, то им предлагали от греха подальше покинуть пределы Югороссии. Ну а англичан просто
- От Петра I до катастрофы 1917 г. - Ключник Роман - Прочее
- #Real-RPG. Интроверт. Том 1 и Том 2 - Shin Stark - Боевая фантастика / LitRPG / Периодические издания
- Толстый лев - Ольга Расколенко - Прочая детская литература / Прочее
- Звездный герб - Принцесса Империи - Мориока Хироюки - Космическая фантастика
- Лабиринты силы (СИ) - Гришанин Дмитрий Анатольевич - Боевая фантастика
- Берс-2. И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин - Боевая фантастика / LitRPG / Попаданцы / Периодические издания / Прочий юмор
- Угрюмые твари (СИ) - Гришанин Дмитрий Анатольевич - Боевая фантастика
- Рождение огня - Сьюзен Коллинз - Боевая фантастика
- Рождение огня - Сьюзен (Сюзанн) Коллинз - Боевая фантастика
- Алукард и Первый Метаморф - Ставр Восточный - Городская фантастика / LitRPG / Попаданцы