Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А чего про супружницу не спрашивае?..
Я вынул голову из «ракушки» рук, стараясь дышать ртом. Посмотрел на деда, щурясь от заливающего глаза пота. Тяжело мне приходилось, после года-то сплошного запоя. Сердце так и норовило выскочить в предбанник, но я терпел.
– Лена… тоже?
– Не, малец. Вот Елена твоя – она человеком была. Человечищем, на каких этот мир и стоит. Она у тебя… пела?.. Или, може, книги писала?.. Вирши?
– Она художником… была.
– Вот, – выставил он в раскалённый воздух указательный палец. – То-то и оно. Она творила. И не просто, а редким даром обладала. Один из миллиона таков, как она.
Со мной начинало что-то происходить. Баня не давила больше жаром чёрных тесных стен. Пространства вроде как становилось больше, воздух свежел, хоть и пах по-прежнему изумительно ароматными травами. В какой-то момент показалось даже, что чернота по выпуклым брёвнам потекла, сливаясь и выкручиваясь в смутные образы вётел, приземистых ив и статных осин.
Призрачных тёмных деревьев становилось всё больше, они вытесняли собою стены, и вот уже послышались птицы, голоса которых никогда не звучали под солнцем, а следом – звук плещущейся где-то невдалеке реки.
– Мы с тобой всего лишь собиратели, охотники на потусторонних сущностей. Мы – ловчие. Но ты никогда не думал, откель те сущности берутся? Как на свет явятся? Не? Да куда тебе, зелен ты ещё думать о таком…
Мы очутились в лесу. Не было жара вычерненной бани, от которой остались только круглое «капище» камней да ковшик с кореньями и травами. Не было звона в голове и стука отвыкшего от нагрузок сердца. Взамен пришла лёгкость. И ощущение, что, наконец, вернулся в родительский дом.
– Их рождае такие, как твоя Елена. Люди-истоки, люди-ключи. Одними своими мыслями рождае, чувствами! Вот плохо ей – родится хмарник. Хорошо – в ручье заведётся берегиня. Леший не решит, вывести ли заплутавшего или погубить его, пока не послушае твою Елену. А про картины её и говорить нечего!..
– Нет её.
– Нет её, – подтвердил дед, который вдруг разом оказался где-то позади меня. – Зато её жизнь определила жизни сотен тысяч обычных людей. Порождённый ею хмарник буде жить ещё многие века, неся в себе тоску-печаль русского народа. Её берегиня во всех войнах буде рядом с солдатиком, она сподвигне медсестричку собою рискнуть, а парня с поля брани выволочь. И у каждого народа свои сущности, которые и определяе их, делае их уникальными, самобытными. Народы с веками объединяются единой культурой, а уж те и ведут меж собой нескончаемую борьбу. Цивилизация иде на цивилизацию – в том и Извечная Игра, малец. Древняя настолько, что никто уж не упомнит её начала. Правила просты: губя чужеродные сущности, уничтожаешь самобытность другого народа, а после и культура, кирпичиком которой тот народ был, посыплется. Но иногда враг бье в самое сердце. В Истоки. В таких, как Елена твоя. Так Рим пал. Так Византия пала. Так и Москва трещит, а тревожные набаты её заглушае музыкой и плясками на деньгах, которые ничегошеньки не стоят.
Что-то произошло… Затихли незримые птицы. Не доносилось больше плеска недалёкой реки. Становилось светло, словно бы за спиной занималась заря.
Я обернулся и обмер, ноги подкосились, а едва угомонившееся сердце пропустило пару ударов. Предо мною предстал сияющий старец, на широкой груди которого пылал знак расколотого на равные части неба с солнцем посередине. Он был одного роста со мною, но я нисколько не сомневался, что это исключительно для человеческого восприятия. Как и не было сомнения, кто он.
Патриарх. Прародитель древнего славянского рода.
Моего рода.
– Это место, – он повёл ручищей, – зовётся Родником. Отсюда проистекает жизнь всякой сущности. Не каждый может попасть сюда, и уж тем более не каждый может Родник покинуть.
Я молчал. Я забыл слова и дыхание. Глядел первому пращуру прямо в его сияющие глаза, ничуть не щурясь, вбирая каждую частичку его пронизывающего, очистительного света. Впервые за долгое время мне хотелось жить. Дышать! Ощущать сердце и жар крови по венам! Мыслить! Надеяться на что-то и во что-то снова верить!
– Ты последний из моего рода, Константин. Но даже тебе я не стану навязывать свою волю. Я помогу тебе, я выправлю твои первые шаги и дам силу сделать следующие.
Сияние его солнца вновь зажгло костёр в капище меж нами. И в тот же миг я услышал верещание нхакала, изо всех сил пытающегося спасти своё положение. Но выйти за круг света, самостоятельно покинуть постамент он был не в силах.
– Поглоти эту сущность, малец. Я дарую её тебе, – голос патриарха был подобен отголоску далёкого грома.
Я повиновался наитию без остатка. Рука сама потянулась к ковшу у капища и вынула извивающийся и будто бы растущий корень. Не раздумывая, я положил его себе в рот и проглотил.
– А теперь наберись сил и терпи. Их схватка будет стоить тебе многого, – опять «прогремел» отдаляющийся голос, и лес, медленно кружась, начал таять.
Нхакал визжал позорно, истерично. Угольками маленьких глаз он таращился на то, как корень растёт и обретает форму: образуются кривые руки-ветви с лохмотьями одежд получивших по заслугам клятвопреступников, в пересохшие пыльные доски вонзаются острые костяные ноги-ходули, а на большой голове, похожей на недогнивший бычий череп, медленно раскрывается единственный глаз.
– И помни…
Слова долетали до меня сквозь треск ломаемого дерева и перепуганный визг наползшего задом на угол стены нхакала, которого теперь уже не удерживал постамент.
– Не буди лихо, пока оно тихо…
Глава 7
Это утро слепило как-то особенно ярко, и по-особому же живо, игриво как-то, щипало морозцем щёки. Деду даже не пришлось меня будить. Около семи утра, ни свет ни заря, я уже ходил по отведённой мне комнате, то и дело прокручивая в голове всё, что случилось за последнее время. Нет, я уже не думал, что схожу с ума. Как раз наоборот.
Едва рассвело, чтобы хоть чем-то отвлечь себя, я вышел к дровянику и принялся усердно колоть дрова. И увлёкся настолько, что не сразу заметил деда, уже, видимо, не один час наблюдавшего за мной. Попивая ароматный чай, он щурился, как обычно, оценивающе, и складывалось впечатление, что он только и ждёт, чтобы я начал его спрашивать.
А вопросы роились в голове комариной тучей. Я слишком
- Старый рыцарь - Дилара Маратовна Александрова - Героическая фантастика / Прочие приключения / Фэнтези / Эпическая фантастика
- Старый рыцарь - Крепкая Элья - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Прочие приключения
- Белая Полоса вокруг - Алексей Абвов - Боевая фантастика
- Антимаг - Александр Гедеон - Боевая фантастика / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Ловчие Удачи - Вячеслав Седов - Боевая фантастика
- Подрывник будущего. «Русские бессмертны!» - Александр Голодный - Боевая фантастика
- Клыки. Истории о вампирах (сборник) - Коллектив переводчиков - Боевая фантастика
- Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Александр Голодный - Боевая фантастика
- Война Кланов. Медведь 1 - Алексей Калинин - Боевая фантастика / Боевик / Фэнтези
- Рыцарь из ниоткуда - Александр Бушков - Героическая фантастика