Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Его величество, — столь же осторожно, подбирая каждое слово, проговорил в ответ Сапега, — желает покинуть окрестности Смоленска, и предлагает царю Василию мир на полгода, несмотря на вероломство.
Делагарди, который был зримым доказательством того самого «вероломства» моего царственного дядюшки, сидел с каменным лицом. Именно начавшиеся переговоры со шведами, не просто врагами ляхов, но врагами, с которыми они находились в состоянии войны, дали Жигимонту повод снова двинуть войска против нас. Тут ни к одному слову Сапеги не придраться, именно царь Василий нарушил условия договора с Жигимонтом.
— Мир или перемирие? — уточнил я.
— Ни о каком мире не может быть речи, — решительно заявил в ответ Сапега, — пока в ваших войсках есть шведские наёмники. Его величество не отказался от своих законных претензий на корону Швеции и передаёт генералу Делагарди щедрое предложение перейти на его сторону в будущей войне с узурпатором.
— Я благодарю короля Сигизмунда за предложение, — я не следил за Якобом и лишь краем глаза заметил, как тот побледнел от гнева, — однако моим королём остаётся Карл Девятый, и лишь ему будет служить моя шпага. Дальнейшие предложения такого рода я буду расценивать как склонение к предательству, на которые есть лишь один ответ.
И он красноречивым жестом положил ладонь на рукоять шпаги.
— Перемирие на полгода, — с нажимом произнёс я, возвращая переговоры в конструктивное русло. Конфликты мне не нужны, не для того мы здесь собрались, чтобы всё закончилось сталью, — вполне приемлемое предложение. И я от лица моего дядюшки, царя Василия, принимаю его. Однако король Сигизмунд должен немедля покинуть осадные станы и увести свою армию в пределы Великого княжества Литовского. Всякое вторжение с той стороны будет воспринято царём Василием как вероломное нарушение перемирия.
— Его величество не терпит, когда кто-либо диктует ему свою волю, — в примирительном тоне Сапеги звучали отзвуки стали. Той самой что зазвенит, если мы сегодня не договоримся.
— От своего имени говорю, — заявил я, — что выведу войска из Смоленска, лишь пополнив его гарнизон в основном за счёт раненных в недавней битве стрельцов. Остальное войско покинет пределы Смоленской земли и отойдёт к Москве. И так же я от своего имени и от имени воеводы Шеина говорю, что наши люди не перейдут границу Великого княжества Литовского, дабы не смущать его правителя и не давать повода к войне.
Тут Сапега надолго замолчал, обдумывая мои слова. Я предлагал равные условия перемирия. Скорее всего, примерно к ним бы всё и свелось, однако опытный дипломат Сапега явно рассчитывал на длительные переговоры, в которых он хотел переиграть меня, выговорить своей стороне более выгодные условия, хотя бы и в мелочах. Вот только знал об этом и я, понимая, что на «длинной дистанции» переговоров Сапега сумеет переиграть меня, и потому сразу предложил условия практически равные, такие, что должны устроить Жигимонта. Возражать против них или предлагать свои было бы со стороны Сапеги если не глупо, то уж точно недальновидно. Я ведь всё равно на них не соглашусь теперь, когда моё слово сказано. И не только за себя, но и за воеводу Шеина.
— Это весьма разумное предложение, — осторожно проговорил Сапега, — и его величество вполне может пойти на него. Однако нам стоит обговорить детали, дабы я положил ему на стол готовые кондиции, а не голые пропозиции.
Если он думал смутить меня своего латынью, то зря. Уж к этому-то я был готов. Тем более что говорили мы на немецком, и потому попытка вышла какой-то смазанной. Как будто Сапега не знал как ему быть и попытался ошеломить меня привычным ходом. Но не вышло.
— Если говорить о кондициях, — усмехнулся я, — то вот моё слово. Перемирие до Андрея Первозванного[1] на тех условиях, что я говорил. Я и король Сигизмунд уводим войска из Смоленской земли и обязуемся не пересекать границу до окончания срока перемирия. Такие кондиции устроят вашего короля?
— Они вполне приемлемы, — кивнул Сапега. — Однако надо обсудить сроки вывода войск из Смоленской земли.
— Начнём немедля, — решительно заявил я, развивая успех, — и пускай, — я приникнул, — до Преображения Господня[2] король Жигимонт покинет Смоленскую землю и пределы Русского государства, вернувшись в Великое княжество Литовское. До того же дня и я уведу свои войска к Москве. Достойные ли это кондиции?
— Более чем, — признал Сапега, понимая, что я своей прямотой не даю ему развернуться во всю ширь дипломатического таланта. — Теперь зафиксируем их на бумаге и я смогу вернуться к моему королю с чистой совестью.
На составление кондиций много времени не ушло, хотя писали их сразу на трёх языках. На русском, польском и немецком. К каждому приложили руку я, Сапега и Делагарди, который выступал свидетелем, потому что как наёмный генерал мог претендовать на беспристрастность. Всего мы подписали шесть больших бумаг с кондициями, по три для каждой стороны. Я увёз свои в Смоленск, а Сапега — в королевский стан.
Уже на следующее утро к стенам города подъехал высокородный шляхтич, одетый неожиданно в чёрный плащ с белым крестом поверх вполне современного платья. Мне стало интересно, кто же это, и я сам в сопровождении Зенбулатова и ещё нескольких всадников выехал ему навстречу.
— Кавалер Новодворский, — учтиво представился тот, и я едва сдержал улыбку припомнив одну весьма серьёзную даму «вот такой окружности», что в моё время носила ту же фамилию.
— Князь Скопин-Шуйский, — представил я, чудом сдержавшись.
— Я прибыл к вам, — в том же учтивом тоне продолжил Новодворский, — чтобы сообщить, все пленники его величества доставлены в бывший осадный лагерь Вейера и будут переданы вам, как только вы доставите туда же пана Якуба Потоцкого и иных гусар-товарищей.
— В самом скором времени пан Якуб и остальные пленные гусары будут доставлены туда же, — заверил его я и развернул коня, возвращаясь в Смоленск.
По крайней мере, Ляпунова с Бутурлиным спасти мне удалось, что уже неплохо. Остальные переговоры были не более чем фарсом, я понимал, что Сапега так легко соглашается лишь потому, что его король не собирается следовать тем самым кондициям, которые мы составляли вчера. Кондиции эти стоят меньше бумаги и чернил, потраченных на них. Однако все внешние приличия соблюдены, и теперь воеводы вернутся в Смоленск, и я могу смело уводить отсюда армию. Жигимонт если и ударит, то уже в другом
- Игра в прятки - Рут Лесс - Остросюжетные любовные романы / Периодические издания / Триллер
- Экспедиционный корпус - Георгий Лопатин - Альтернативная история / Боевая фантастика / Попаданцы / Периодические издания
- Давай погуляем в тумане - Виолетта Валерьевна Ларикова-Захарова - Альтернативная история / Путешествия и география / Ужасы и Мистика
- Первый день весны - Юрий Владимирович Сапожников - Периодические издания / Русская классическая проза
- Одержимые - Edd Jee - Мистика / Периодические издания / Фэнтези / Юмористическая фантастика
- Жизнь «S» ранга (СИ) - "Жаркое Пламя" - Попаданцы
- КОРМУШКА - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Пункт назначения 1978 - Виктор Громов - Попаданцы
- Пункт назначения 1990. Шаман - Виктор Громов - Альтернативная история / Мистика / Попаданцы / Периодические издания
- Олигарх (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Альтернативная история