Форма входа
Читем онлайн Кто убил Влада Листьева?... - Владимир Белоусов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Противоречие между этими наблюдениями и тезисом, что человек заболевает вследствие отказа в удовлетворении, не неразрешимо. Оно устраняется, если сделать различие между внешней и внутренней неудовлетворенностью. Если отпал реальный объект, могущий дать удовлетворение либидо, то это внешнее лишение, внешняя удовлетворенность. Сама по себе она лишена действия и не патогенна до тех пор, пока к ней не присоединится внутренняя неудовлетворенность. Эта последняя должна исходить от «Я» и должна оспаривать у либидо другие объекты, которыми оно хочет овладеть. Только в этом случае возникает конфликт и создается возможность невротического заболевания, то есть замещающего удовлетворения на окольном пути через вытесненное бессознательное. Внутренняя неудовлетворенность, следовательно, имеет значение во всех случаях, но действовать она начинает только тогда, когда внешний реальный отказ в удовлетворении подготовил для нее почву. В тех же исключительных случаях, когда люди заболевают при успехе, действовала одна внутренняя неудовлетворенность, да и проявилась она вовсе лишь после того, как внешняя неудовлетворенность уступила место исполнению желания. На первый взгляд это кажется каким-то странным, но, вдумываясь больше, мы отдаем себе отчет, что в этом нет ничего совсем уже необычного. Пока какое-нибудь желание совершенно безобидно, пока оно существует лишь в виде фантазии и кажется далеким от исполнения, «Я» терпит его, но то же «Я» тотчас же вооружается против этого желания, как только оно начинает приближаться к исполнению и грозит стать действительностью. Разница по сравнению с хорошо знакомыми нам ситуациями, при которых образуется невроз, только в том, что здесь такая фантазия, казавшаяся до сих пор незначащей и вполне терпимой, теперь благодаря повышенной насыщенности либидо, до сих пор па нее не устремленного, оказывается превращенного в страшного врага, между тем как в наших случаях сигнал к началу конфликта исходит от реальной внешней перемены в событиях.
Нетрудно вскрыть, что дело здесь идет о силах совести: совесть запрещает человеку извлечь, наконец, долго ожидающуюся выгоду из счастливо переменившихся внешних условий. Но выяснение сущности и происхождения… их осуждающих и наказывающих тенденций представляет собой трудную задачу.
Эти тенденции мы нередко к нашему изумлению находим даже там, где мы их вовсе и не предполагаем.
О том, что нам по этому поводу может быть известно или предположено, лучше опереться на художественные образы, а не на конкретный материал, касающийся личности Владислава Листьева.
Личность, испытывающая крушение после достигнутого ею успеха, за который она боролась с неуклонной энергией, — эта леди Макбет Шекспира.
Раньше в ней не было никаких колебаний и никаких признаков внутренней борьбы, не было много стремления, кроме желания победить сомнения мужа, честолюбивого, но мягкосердечного. Преступному замыслу она готова пожертвовать даже своей женственностью:
«Сюда, сюда, о демоны убийства,
И в женский дух мой влейте лютость зверя.
Сгустите кровь мою и преградите
Путь сожаления к моей груди.
Кормила я, и знаю,
Как дорого для матери дитя;
Но я без жалости отторгла б грудь
От нежных, улыбающихся губок
И череп бы малютки раздробило.
Когда б клялась, как клялся ты»
Теперь же, став королевой с помощью убийства Дункана, она начинает по временам испытывать нечто вроде разочарования и скуки. Мы не знаем, почему
«Что пользы нам желать и вес желать?
Где ж тот покой, венец желаний жарких?
Не лучше ли и могиле тихо спать,
Чем жить среди души волнений жалких?»
И все-таки она держится. За этими словами следует сцена банкета. Тут она одна сохраняет присутствие духа, прикрывает замешательство своего мужа, находит повод, чтобы отпустить гостей. Далее она уже выступает в виде сомнамбулы, фиксированной на впечатлениях преступной ночи. Как и тогда, она снова внушает своему мужу быть мужественным: «Стыдись: солдат — и боится? Какое дело— знают, нет ли: кто позовет нас к ответу?»
Она слышит стук в дверь, которого так испугался ее муж после убийства. Но наряду с этим она пытается «сделать несовершившимся то дело, которое уже невозможно больше сделать несовершивимся». Она моет руки, запятнанные кровью я пахнущие кровью, и сознает, что эти усилия напрасны. По-видимому, ее осилило расскаяние, — ее, казавшуюся столь чуждой раскаяния. И когда она умирает, то Макбет, ставший тем временем таким же неумолимым, каком она казалась вначале, находит для нее только следующую эпитафию:
«Она могла бы умереть и позже: Всегда б прийти поспела эта весть».
И вот мы спрашиваем себя самих, что сломило этот характер, казавшийся выкованным из крепчайшего металла? Что это такое? Одно лишь разочарование, другой лик преступления: когда оно совершено; надо ли нам сделать вывод, что и у леди Макбет психика прежде была мягкая и женственно-кроткая и что поэтому тон концентрации и огромному напряжению, к которым она себя взвинтила, не суждено было долго продолжаться?
Как знать, прежде чем мы займемся леди Макбет, следует отметить, что если наше предположение окажется верным, то женщина, заказавшая или организовавшая преступление против жизни в случае с Владиславом Листьевым, долго не выдержит. Мы станем свидетелями ее признания, или, в худшем варианте, ее гибели.
Таким образом мы будем пытаться искать признаки более глубокой мотивировки этого надлома, которая сделала бы его нам более близким и понятным.
В хронике Голиншеда (1577 г.), из которой Шекспир почерпнул сюжет Макбета, есть одноединственное упоминание о леди Макбет, как о честолюбие, подстрекающей своего мужа на убийство с целью сделаться потом королевой. О ее дальнейшей судьбе и эволюции ее характера не сказано ни слова.
Напротив, получается такое впечатление, что изменение в характере Макбета, его превращение в кровавого изверга должны мотивироваться очень сходно с тем. как это попытается делать любой психоаналитик. Дело в том, что, по Голиншеду, проходит десять лет между убийством Дункана, ведущим Макбета на трон, и его дальнейшими злодействами. В течение этих десяти лет Макбет был строгим» но справедливым государем. И лишь по истечении этого срока с ним происходит перемена, и наступает она вследствие мучительного опасения» что так же, как исполнилось пророчество о его судьбе, совершится п предсказание, относящееся к Банке. Только после этого он велит убить Банке и переходит затем от злодейства к злодейству, как п у Шекспира и у Голиншеда тоже определенно не сказано, что на этот путь его толкнула бездетность, во по крайней мере, даны и время» и место для подобной естественной мотивировки. У Шекспира иначе. В трагедии события стоит перед нами с головокружительной быстротой:, так что, если судить по замечаниям действующих лиц. можно предположить. что все действие совершается з течение приблизительно одной: недели. Это ускорение отнимает почву у всех наших конструкций о мотивировке переворота в характерах Макбета и его супруги. Недостаточного промежутка времени, в течение которого хроническое разочарование в надежде иметь детей могло бы размягчить жену, а мужа довести до упрямого бешенства. II остается противоречие: целый ряд тонких совпадении в пределах самой пьесы н между пьесой и поводом ее возникновения как будто бы имеет в виду свести все к мотиву бездетности, а экономия времени в трагедии такова, что мысль о всех иных мотивах, кроме психологических, определенно должна быть отвергнута.
Но, по-моему мнению, невозможно угадать, что это за мотивы, в силу которых робкий честолюбец превращается в безудержного тирана, а твердая, как сталь, подстрекательница становится раздавленной раскаянием, больной. Думается, что следовало бы отказаться от попытки приподнять тройную завесу, состоящую из плохой сохранности текста, из незнания замысла автора к сокровенного смысла легенды. Нельзя согласиться и с тем возражением, что подобные исследования представляют дело праздное в сравнении с тем огромным впечатлением, которое трагедия производит па зрителей. Поэт, правда, в силах овладеть нами своим искусством во время представления и парализовать тем самым нашу мысль, но он не в состоянии помешать нам пытаться в дальнейшем понять эти впечатления и из его психологического механизма. Неуместно замечание, что автор вправе как угодно сокращать естественную последовательность событий, им изображенных, если он может, жертвуя пошлой правдоподобностью, рассчитывать на достижение более сильного драматического эффекта.
Подобная жертва оправдывается только в том случае, если приносит в жертву действительно одну только правдоподобность, а не разрушаются причинные связи: и драматический эффект, право, едва ли пострадал бы, если бы время действия было бы оставлено неопределенным, если бы оно не было сужено определенными указаниями в тексте немногих дней.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Кто убил Влада Листьева?... - Владимир Белоусов бесплатно.
Похожие на Кто убил Влада Листьева?... - Владимир Белоусов книги
- Русская мафия 1988-2007 - Валерий Карышев - Публицистика
- Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006) - Валентина Полухина - Публицистика
- Откровения телевидения. Составитель и редактор А.П.Свободин - Александр Свободин - Публицистика
- День, когда Украина дрогнула: Иловайская мясорубка - Евгений Норин - Публицистика
- Окрик памяти. Книга первая - Виктор Ефимович Копылов - Публицистика
- Так был ли в действительности холокост? - Алексей Игнатьев - Публицистика
- Антология современного анархизма и левого радикализма - Алексей Цветков - Публицистика
- Между империализмом и революцией - Лев Троцкий - Публицистика
- Сага о носорогах - Владимир Максимов - Публицистика
- Деньги большого города с доктором Курпатовым - Андрей Курпатов - Публицистика