Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оглядываясь назад, я понимаю, как сильно сдерживала себя на сцене. Пытаясь наказать людей, держащих меня в плену, я наказывала и всех остальных, в том числе преданных поклонников и себя. Но теперь я знаю, почему на протяжении последних тринадцати лет была сама не своя. Я была травмирована.
Подавляя себя на сцене, я пыталась тем самым хоть как-то протестовать, даже если я одна понимала, что происходит. Именно поэтому я не трясла волосами и ни с кем не заигрывала. Я танцевала и пела, но уже не так зажигательно, как раньше. Я попыталась снизить производственную активность, двигаясь на сцене менее энергично.
Будучи артисткой, я не могла достичь прежнего ощущения свободы. У творческих людей оно проявляется в том, кем мы являемся и что делаем. Под опекой я не чувствовала себя свободной. В этом мире я хотела быть женщиной. Но мои попечители не оставили мне шансов.
Однако с Glory все было иначе. Когда вышли синглы, я стала с большей страстью относиться к выступлениям. Я снова начала носить шпильки. Я не стремилась прыгнуть выше головы и просто позволяла себе на сцене быть звездой – тогда моя свобода и моя личность проявлялись сильнее всего. В те моменты я чувствовала, как публика меня окрыляет.
Продвигая Glory, я стала лучше себя чувствовать. На третий год в Вегасе я смогла дать небольшой отпор семье. Я начала ценить ослепительное действо ежедневных выступлений в Городе грехов и те спонтанные моменты, когда перед публикой снова чувствовала себя живой. Даже несмотря на то, что на сцене я, возможно, не выкладывалась на максимум, внутри я потихоньку начала пробуждаться. Я снова ощутила связь между исполнителем и публикой.
Мне трудно описать тем, кто никогда не выступал на сцене, напряжение, возникающее между вашим телом и людьми поблизости. Единственное, с чем это можно сравнить, – электричество. Ты чувствуешь себя наэлектризованным. Энергия вырывается из тебя в толпу, а затем, сделав петлю, возвращается обратно в твое тело. Мне долго приходилось работать на автопилоте, и единственное, что заставляло меня двигаться вперед, – внутреннее напряжение.
Постепенно я снова поверила в свой потенциал. Какое-то время я никому об этом не говорила. Хранила в тайне. В детстве я растворялась в своих мечтах, сбегая от ссор родителей; теперь, в Лас-Вегасе, будучи взрослой, но менее свободной, я начала искать убежище в новых фантазиях – избавиться от опеки семьи и стать той артисткой, которая пряталась глубоко внутри.
Стало казаться, что все возможно. Мы с Хесамом сблизились настолько, что начали говорить о рождении ребенка. Но мне было за тридцать, и я понимала, что время на исходе.
Когда назначили опеку, начались бесконечные медицинские осмотры. За неделю ко мне домой приходило порядка двенадцати врачей. Но когда я попросила отца записать меня в клинику, чтобы удалить спираль, он не позволил.
С началом опеки все взяли под контроль, повсюду была охрана. Моя жизнь изменилась, и если физически все стало безопаснее, то на ощущении радости и творчестве нововведения сказались ужасно. Многие говорили: «Тебе спасли жизнь!» Не совсем. Это как посмотреть. Под каким углом. Я жила музыкой, а опекунство представляло для нее смертельную угрозу. Мне истерзали душу.
До опеки, приезжая на студию, я могла выйти оттуда в любой момент. Потом появились специальные люди, которые во время сессий звукозаписи контролировали даже мои походы в туалет. Я не шучу.
Много позже я узнала, что отец и Робин из компании Лу Тейлор Tri Star курировали работу охранного предприятия Black Box: отслеживали и проверяли содержание исходящих и входящих звонков и сообщений, в том числе личных переписок с парнем, адвокатом и моими детьми. Что еще хуже – отец даже установил жучок в моем доме. В моем собственном доме! Все это было частью их тотального контроля. Я ушла из дома подростком, потому что семейная жизнь была ужасной. В четыре часа утра мне, маленькой девочке, приходилось идти в гостиную и просить мать заткнуться, пока пьяный отец лежал в отключке. Теперь я снова просыпалась посреди ночи, смотрела в потолок, задаваясь вопросом, как эти люди вернули себе власть надо мной.
В те безмолвные моменты я клялась сделать все возможное, чтобы спастись.
38
На третий год в Вегасе я ощутила внутри себя то, чего не испытывала уже очень, очень давно. Я почувствовала себя сильной. Я знала, что нужно действовать.
Как только я стала возвращаться в свое прежнее состояние, мое тело, сердце, физическая форма и духовное «я» больше не могли выносить опеку. Наступил момент, когда мое крохотное сердце решило: я не собираюсь это терпеть.
Родители так долго убеждали меня, что я плохая, сумасшедшая, и добились своего. Моя душа была изранена. Огонек внутри потух. Я десять лет себя недооценивала, но внутри плакала из-за этой чуши. Представьте масштабы моей беспомощности. Беспомощности и гнева.
Я так злилась, когда родные после моих шоу выпивали и веселились, а мне даже не разрешали глотнуть виски с колой. Зритель видел на сцене звезду – я была в красивых колготках и на высоких каблуках – но почему, черт возьми, мне нельзя было разок согрешить в Городе грехов?
Когда я окрепла и вступила в новую фазу своей женственности, я стала придумывать, как использовать власть во благо. Перед глазами был пример Риз Уизерспун. Она милая, очаровательная, но при этом очень умная.
Нужно перестать считать, что живешь лишь для того, чтобы делать других счастливыми. Важно осознать, что твои желания тоже имеют право на жизнь, и тогда все изменится. Как только я задумалась, что могу быть такой, как Риз, – хорошей, но в то же время сильной, – стала относиться к себе иначе.
Если вам не свойственна дерзость, люди испугаются, когда вы начнете высказывать свое мнение. Я почувствовала, что превращаюсь в их худший кошмар. Теперь я восседала на троне и больше не молчала, а они шли ко мне на поклон. Я почувствовала, как ко мне возвращаются силы.
Я знала, как себя вести. Выдержав такой график, я стала выносливее. На самом деле у меня не было выбора, и, думаю, зрители это почувствовали. Когда требуешь к себе уважения, это красноречивее всяких слов. Все меняется. Как только мои опекуны в очередной раз попытались внушить мне, что я тупая, раз хотела отказаться от выступления и подольше отдохнуть, я взбунтовалась. Я
- Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Протокол. Чистосердечное признание гражданки Р. - Ольга Евгеньевна Романова - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Эмир Кустурица. Где мое место в этой истории? Автобиография - Эмир Кустурица - Биографии и Мемуары
- Путь. Автобиография западного йога - Джеймс Дональд Уолтерс - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
- Автобиография нейросети - Chat GPT 4 - Биографии и Мемуары / Программирование
- Крестный путь Игоря Талькова - Владимир Тальков - Биографии и Мемуары
- 120 дней Содома - Донасьен Де Сад - Биографии и Мемуары
- Дальняя дорога. Автобиография - Питирим Сорокин - Биографии и Мемуары
- Жить и работать для людей - Владимир Киреев - Биографии и Мемуары
- Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - Наталья Юрьевна Русова - Биографии и Мемуары / Языкознание