Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С Пьером Франческо Мангелли Эдда сохраняла дружеские отношения, и его родители стали настаивать на помолвке. Она провела с ними отпуск в Испании, ведя себя там, как испорченный зловредный ребенок, но в какой-то вечер в Севилье, после чрезмерно выпитого вина, согласилась выйти за Мангелли замуж. Они вернулись в Италию помолвленными, Муссолини встретил ее огромным букетом цветов и устроил для молодой пары роскошный прием. Но Пьер Франческо неверно истолковал намерения своей семьи. Во время одного из разговоров с Муссолини он спросил, каково будет приданое Эдды. Это был непростительный ляп. Муссолини довольно резко ответил, что никакого приданого не будет, в семье Муссолини это не принято. «Все кончено», – заявил он Эдде. Пьер Франческо проболтался в доме еще несколько дней, семья его была в ярости от неуклюжей глупости отпрыска. Но это на самом деле был конец, и 17 января 1930 года Эдда его об этом проинформировала. «Вот я и оказалась, – писала она позже, – вновь свободна и вполне этим счастлива».
Галеаццо Чиано был единственным сыном Костанцо, крупного скуластого мужчины с густыми бакенбардами, героического военного моряка, которому по просьбе Муссолини дали в 1925 году титул графа Кортеллаццо, сделали министром связи и, в случае внезапной смерти дуче, назначили его преемником. Так никогда и не вошедший, по всей видимости из-за своей грубости и солдафонства, в ближний круг Муссолини, Костанцо довольствовался присвоенным им самому себе титулом великого герцога Ливорно, владением газетой Il Telegrafo и судоходной компанией. Родившийся в 1903 году Галеаццо был робким, неуверенным в себе, запуганным молодым человеком. К своему жесткому и суровому отцу он относился с почтением и страхом, тот же от своего единственного сына требовал силы и степенности, которых не было у его разгульных сверстников-модников. Чиано-старший постоянно получал назначения в разные порты, семья часто переезжала с места на место, и поэтому у Галеаццо друзей почти не было. Его единственным компаньоном была младшая сестра Мария, нежная набожная девушка, с которой он играл в карты. Он легко распускал слезы и с трудом переносил отсутствие отца. Мать Каролина, практичная уравновешенная женщина, все важные решения передоверяла мужу. Внимательно наблюдающая за всеми движениями внутри фашистского режима Маргерита Сарфатти называла Костанцо зловещей фигурой, человеком с пристальным взглядом и единственной в Риме челюстью, которая была больше, чем у Муссолини. По ее словам, был он абсолютно беспринципным, но в то же время остроумным; о Каролине она с презрением отзывалась как о женщине невежественной и тщеславной, со всеми повадками нувориша.
Костанцо хотел бы, чтобы сын пошел по его стопам и стал бы флотским офицером, но у Чиано были проблемы с ушами и горлом. Успешно закончив школу, он поступил на юридический факультет Римского университета и жил с родителями в Прати, районе столицы, где обосновались многие герарки. Рим в 20-е годы был вполне благоприятным городом для жизни амбициозного молодого человека. Чиано немало времени проводил в кафе «Араньо» на углу Корсо вместе с собирающимися в своем сокровенном убежище писателями и художниками, прислушиваясь к их разговорам о себе и своем творчестве. Не очень интересуясь политикой и равнодушный к фашизму, он хорошо и быстро впитывал в себя все услышанное и скоро перенял их изящные манеры, хотя в одежде оставался более аккуратным и старомодным, а волосы зачесывал назад. На сверстников он производил впечатление послушного и покорного сына, без каких бы то ни было бунтарских наклонностей. Как единственный человек в компании с деньгами в кармане он иногда чувствовал перед своими богемными друзьями неловкость и слегка завидовал их свободе. Возвращаясь домой поздно вечером, он нередко заставал ждущего его Костанцо.
Молодой Чиано был красив и обаятелен – высокий лоб, полные губы, хотя глаза его были несколько близко посажены друг к другу; а когда он характерным жестом откидывал голову назад, то становился похож на римского императора. Он открыл в себе полезный талант ничего не говорить, производя тем временем впечатление, что говорит все. Одним из примечательных его свойств была трезвость – он никогда не пил и не курил; другим – некоторый снобизм и склонность к рисовке. Первая найденная для него работа состояла в написании театральных рецензий для фашистских газет Nupuovo Paese и L’Impero, но прирожденным писателем он не был; попытки попробовать себя на поприще драматурга оказались еще менее успешными. Первая же воплощенная в театральный спектакль его пьеса – «Счастье Гамлета» – продержалась на сцене всего три дня и была встречена свистом и неодобрительными выкриками. И, хотя он слишком глубоко погрузился в литературный мир, чтобы серьезно заняться чем бы то ни было еще, Чиано стал осознавать, что с его деньгами, связями и внешностью его ждет прекрасное будущее.
Костанцо примирился бы с сыном-литератором, сопутствуй тому на этом поприще успех. Но поскольку никакого успеха не было, он настаивал, чтобы Чиано занялся адвокатской практикой в Ливорно; когда же эта идея была отвергнута, уговорил его поступить на дипломатическую службу. На 36 мест было свыше 600 кандидатов, и, хотя на отборных экзаменах Чиано не блистал, его приняли. Для склонного к удовольствиям молодого человека он обладал искренней способностью к напряженной работе. Первое его назначение было в Рио-де-Жанейро, второе – в Буэнос-Айрес. Он легко сошелся с коллегами, был прилежен, почтителен с начальством и, хотя обнаружил, что его внешность и римские манеры пользовались успехом у женщин, постоянных связей осторожно избегал. С уважением публично говоря о фашизме и презрительно об антифашистах, как о «свиньях», в частных беседах он тем не менее мог позволить себе несколько насмешливо отзываться о Муссолини, наслаждаясь ролью язвительного, смешливого enfant terrible. Черный фашистский мундир он надевал только в случае крайней необходимости.
В 1926 году, возможно, после жалоб на его амурные похождения, Чиано перевели в Пекин, где Национально-революционная армия Чан Кайши начала вести вооруженную кампанию против повстанцев на севере и востоке страны. Китай считался хорошей школой для амбициозных молодых дипломатов, а глава итальянской миссии Даниеле Варе был опытным,
- Открытое письмо Виктора Суворова издательству «АСТ» - Виктор Суворов - Публицистика
- Охота на нового Ореста. Неизданные материалы о жизни и творчестве О. А. Кипренского в Италии (1816–1822 и 1828–1836) - Паола Буонкристиано - Биографии и Мемуары
- Гений Зла Муссолини - Борис Тененбаум - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Возвращение блудного сына - Александр Омельянюк - Биографии и Мемуары
- Железный крест для снайпера. Убийца со снайперской винтовкой - Бруно Сюткус - Биографии и Мемуары
- Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альберт Кессельринг - Биографии и Мемуары
- 14-я танковая дивизия. 1940-1945 - Рольф Грамс - Биографии и Мемуары
- Святая Анна - Л. Филимонова - Биографии и Мемуары
- Дневники 1920-1922 - Михаил Пришвин - Биографии и Мемуары
- Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер - Биографии и Мемуары / История / Публицистика