Рейтинговые книги
Читем онлайн Дневники русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 150 151 152 153 154 155 156 157 158 ... 224
не мучьте меня!

Они меня именно мучат…

Странное сознание своей вины вновь встает перед совестью, тяжелый обруч сжимает голову еще больше, я без сил падаю на постель. До чего тяжело, до чего тяжело все это!

8 декабря.

Сегодня получила письмо от Вали.

По обыкновению грустное, точно придавленное чем-то. С каждой строчки – так и кажется – смотрят ее печальные глубокие глаза, из-за писанных слов слышится ее голос: «за что загубили меня». Не переписываться с ней нельзя. Ей без того тяжело живется.

А каждое ее такое письмо – точно раскаленным железом проводит по незажившей ране. Я заслужила, заслужила эти страдания.

Но нет. Я не так виновата, ведь я была так молода, всего на два года старше, – и не могла лучше ее понять последствия. Мы одинаково росли, одинаково мало знали жизнь и людей. Нет, эти упреки совести слишком мало заслужены.

11 декабря.

Я совсем больна. Сегодня утром голова так закружилась, что чуть не упала.

Придется, видно, обратиться к доктору…

Есть у меня здесь одна знакомая женщина-врач Бабишева, приехала сюда с дочерью. Добрейшая дама, курит папиросы и по-дворянски – нерасчетливо тратит деньги. Уже заняла у меня 20 франков до первого числа. Дочь – студентка медицинского факультета, тонкое, хрупкое существо, вся поглощенная медициной. Она только что перевелась из Лиона на первый курс. Спрашивала ее – к кому обратиться, – она ничего и никого еще не знает; целыми днями сидит над книгами – к экзамену готовится. Мать ее – специалистка по женским болезням – тоже ничего не знает.

Дочь посоветовала справиться в Ecole de Médecine. Пойду завтра. Совсем измучилась.

12 декабря.

Пошла в эту Ecole de Médecine. Спросила консьержа – где консультация по нервным болезням?

Тот сказал: в Сальпетриер, от 9 до 11, спросить клинику д-ра Raimond. Я посмотрела на часы, – было половина десятого. Можно было надеяться попасть на прием.

Стояло холодное, серое утро. Парижане не шли, а бежали по улицам, подпрыгивая на ходу, чтобы согреться…

Скверно здесь зимою: холод, по-моему, сильнее, чем у нас, в России, потому что нет снегу, – под ногами холодный камень; в доме тоже холодно… Солнца нет, тусклый, серый дневной свет, серые дома… При моем теперешнем настроении – такая погода тяжело ложится на сердце…

Консьерж весьма обстоятельно указал мне омнибус. Я села на бульваре Сен-Жермен, и дорога до Сальпетриера показалась мне бесконечной. Salpêtrière! это имя у меня по ассоциации идей тесно связано с Шарко.

И я даже обрадовалась, увидя его статую при входе в больницу… Вот она, эта знаменитая больница…

За высокой каменной стеной – точно город, выстроенный на свой особый лад: пять огромных серых каменных корпусов, между ними – тихие, пустынные улицы…

– Где клиника доктора Raimond’a? – спросила я у служащих.

– Третий дом налево.

Это был маленький, чистенький одноэтажный домик с двумя дверями.

Я отворила наудачу одну из них, вошла… и… остолбенела.

Большая с низким потолком комната была переполнена студентами и студентками. Впереди возвышалась эстрада, а на ней – небрежно развалясь в кресле, сидел, очевидно, один из медицинских богов, окруженный своими жрецами-ассистентами.

Перед ним стоял стул, на нем сидела женщина в трауре и горько плакала; рядом с ней стоял мужчина средних лет – очевидно, ее муж.

– Hein, – toujours des pleurs, toujours des idées noires?3 – презрительно, свысока ронял слова профессор, не глядя на больную.

Несчастная женщина молчала, опустив голову и тихо всхлипывая.

– С самой смерти сына все так, – ответил за нее муж. И за свой почтительный ответ был удостоен:

– «Hein?!»4

Еще вопрос, еще ответ мужа, и опять снисходительное: «hein?»

Опрос больной, очевидно, кончился.

Ее свели с эстрады по лесенке; профессор написал рецепт и протянул его мужу. По их уходе – он стал объяснять студентам болезнь, ее симптомы и следствия. То, что он говорил, было, очевидно, умно, очевидно, хорошо, – но, по-моему, не хватало одного, и самого главного: сострадания к несчастному человеку, – и своим грубым обращением с больной ученый профессор подавал самый плохой пример своим ученикам.

Бледный, худенький мальчик в сопровождении родителей-рабочих робко взошел на эстраду и растерянно озирался кругом.

–…Hein, – voyons qu’a-t-il?5 – снова раздался снисходительно-повелительный голос знаменитости, которая даже не шевельнулась при появлении больного.

Сердце болезненно замерло и остановилось…

Так неужели же и мне надо взойти на эту эстраду, вынести весь этот допрос перед сотнями любопытных глаз, мне – и без того измученной жизнью – перенести еще все это унижение своей личности, служить материалом для науки, да еще с которым обращаются так презрительно??

И эстрада показалась мне эшафотом, а профессор палачом.

Взойти на нее добровольно?!

Голова кружилась все сильнее и сильнее…

– Monsieur… что это…

Стоявший рядом со мной студент, усердно записывавший все время лекцию в тетради, обернулся с недовольным видом.

– Это демонстрация больных и лекция. Идите в приемную и ждите своей очереди.

– А нельзя… иначе…

– В клиниках всегда так делается.

Он вовсе не был расположен давать объяснения, профессор читал, и ему надо было записывать. Все стоявшие и сидевшие кругом тоже сосредоточенно записывали каждое слово.

Я вышла из залы, прошла немного вперед и отворила другую дверь.

Небольшая комната, вся заставленная скамейками, на которых сидели больные, ждавшие своей очереди.

Маленькая худенькая женщина в белом холщовом платье и кокетливой черной наколке с лентами подошла ко мне.

– Вы опоздали к приему, номеров больше не выдают.

Из соседней маленькой комнатки выглянул молодой человек в белой блузе.

– Когда профессор принимает у себя на дому?

Молодой человек в белом исчез в комнатке; я слышала, как он спросил кого-то, потом вышел снова и посмотрел в записную книжку. «По средам и пятницам».

– А как зовут этого профессора и как его адрес? – догадалась я спросить.

– Dejerine6.

– Сколько платят ему за визит?

– От 40 до 50 франков.

– Merci, monsieur7.

Я опять была на дворе, среди этих огромных серых каменных зданий. Отчаяние, холодное, безграничное отчаяние охватило душу…

Что мне оставалось делать? Идти на прием и взойти на этот эшафот… Да ведь тут душа живого человека, все горе, все несчастье служит материалом, вещью, с которой не церемонятся.

Нет, уж лучше пойду к нему на дом. А где взять 40 франков? Ведь этот господин не сказал, что с учащихся не берут… значит, здесь другие порядки, чем в Петербурге… должно быть, здесь бесплатно только в клиниках… Что же мне делать, что же мне делать?!

Как в тумане, не сознавая ясно, что происходит кругом, шла я домой.

На меня наезжали извозчики, звонила под самым ухом конка.

Я ничего не замечала, точно в первый

1 ... 150 151 152 153 154 155 156 157 158 ... 224
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дневники русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова бесплатно.
Похожие на Дневники русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова книги

Оставить комментарий