Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я слишком уклонился в сторону от описания «Недели в Патриархии». Но ведь духовная жизнь не всегда подчиняется строгой последовательности.
Мы остались в купэ вдвоем. Ночь. В окно ничего не видно. Я отдался себе. Мысль моя то возвращалась в только что оставленную Патриархию, то забегала вперед, в предощущаемую Ковну, в зарубежье. Возвращаюсь я с «того света», со многими новыми крупными фактами из жизни Матери. Меня забросают вопросами: что и как там? Все скажу. Фактам поверят, в этом я не сомневался, ибо я иерарх и не стану измышлять их, как это делают враги нашей Патриаршей Церкви. Но восприимут ли их в том освещении, в каком они восприняты мной чрез личное вхождение во внутреннюю жизнь тамошней Церкви, путем личных бесед, в которых всегда отображается непосредственность жизни, чтением актов, в которых представлена действительная история ее. Это гораздо труднее задача. Прежнее воззрение на соотношения церковной жизни и государственной в русской эмиграции не совсем изжито. И не потому ли еще доселе ощущаются почти свежими нанесенные революцией разного рода раны? А ведь «у кого что болит, тот о том и говорит». Все другое мало входит в нашу душу. В таком настроении часто и слушая, воспринимаешь по своему, по иному, и читая, усвояешь не то, что написано. Мне тогда вспомнилась одна из многих бесед с митрополитом Сергием. Речь шла об его известной декларации 1927 г.
– Что особенно взволновало русскую эмиграцию в вашей декларации – это ваши слова: «радости и успехи власти, – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи». – Вы не можете себе представить, какое негодование возбудили в ней эти слова против вас, – сказал я ему, прохаживаясь с ним в его келлии. Он остановился, вскинул на меня свой пристальный взгляд и с едва заметной на лице улыбкой, спросил меня:
– А вы читали мою декларацию?
– А как же? Читал.
– Там ведь нет тех слов, какие вы мне приписываете. Там есть: «радости и успехи нашей родины – наши радости и успехи, неудачи ее – наши неудачи». Если будет в нашей родине неурожай, голод, повальные болезни, кровавая междоусобица, ослабляющие наш народ, то, конечно, этому народному горю мы не будем радоваться. А если под управлением Советской власти страна наша будет преуспевать, богатеть, улучшаться, то мы этими успехами нашей страны не будем огорчаться, как радуются и огорчаются враги Советской Республики. Но, разумеется, если в стране нашей станет увеличиваться неверие, Церковь будет преследоваться, мы не можем этому радоваться, как об этом заявлено мной в письме от 1/14 марта 1928 года. В своих верованиях и чаяниях мы стоим твердо. И не у вас только по своему заграницей прочли это место декларации, нашлись такие и здесь, у нас. Ко мне обращались они с вопросами: – что это значит? Пришлось им выяснить письменно».
Я немного смутился. Хотя я лично не придавал существенного значения этим словам декларации, если бы они и были выражены в редакции, усвоенной эмиграцией, потому что я и сам их так воспринял, но невольно подумал: что же это? Или в заграничной печатной декларации неверно передано это место, или сам митрополит Сергий старается истолковать в примирительном смысле неудачно сказанное?
– А так ли это, простите, Владыко? – спросил я.
– Прочтите сами, если сомневаетесь. И он достал печатную декларацию, нашел то место: «читайте!»
Действительно: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи»…
Тогда это несколько изменяет дело.
Вспоминается мне и другой разговор с митрополитом Сергием о «лояльности» заграничного клира к Советской власти. Я лично никогда не придавал предложению митрополита Сергия особого нежелательного для церковного дела смысла, а просто видел в нем одно желание митрополита, чтобы эмигрантский клир ни в церковных, ни в других публичных выступлениях не затрагивал большевиков, как политическую власть, дабы не дать им
- Люди мира: Русское научное зарубежье - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
- Народная история России. От Первой мировой до установления советской власти - Денис Станиславович Проданов - Биографии и Мемуары / Историческая проза / История
- От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири - Владимир Обручев - Биографии и Мемуары
- Жить и работать для людей - Владимир Киреев - Биографии и Мемуары
- Церковный суд на Руси XI–XIV веков. Исторический и правовой аспекты - Павел Иванович Гайденко - Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Опасная профессия - Александр Волков - Биографии и Мемуары
- На закате империи. Книга воспоминаний - Владимир Николаевич Дрейер - Биографии и Мемуары
- Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко - Биографии и Мемуары
- Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Борис Тененбаум - Биографии и Мемуары
- Маленков. Третий вождь Страны Советов - Рудольф Баландин - Биографии и Мемуары