Форма входа
Читем онлайн Максимилиан Волошин, или себя забывший бог - Сергей Пинаев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Пришлось, однако, откорректировать строчку!..
Нетопленый дом оживает. Воет чугунная печь. Хозяин ставит на стол чашки без ручек, кладёт ножи без черенков.
— Мама, уезжая, всё заперла, чтоб не растащили, а кому растаскивать? Собаки вилками не едят…
У Марины закружилась голова. Всё как будто бы реально — и в другом измерении: «Мы на острове. Башня — маяк. У Макса под гигантской головой Таиах его маленькие преданные часики. Что бы они ни показывали — правильно, ибо других часов нет. Ещё двадцать минут, ещё пятнадцать…» Под рукой у Макса старая, многочитаная Библия.
— Макс, давай погадаем на грядущий, 1914-й! Что нас ждёт?
Макс наугад раскрывает книгу, читает:
— «И явилось на небе великое знамение — жена, облечённая в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд.
Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения.
И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим.
Хвост его увлёк с неба третью часть звёзд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать её младенца…»
Сергей зябко поёжился:
— Ничего себе, новогоднее предзнаменование…
Марина, глядя на огонь в печи:
— Красный дракон…«…Дабы, когда она родит, пожрать её младенца…»
И в этот миг стрелки под головой Таиах сошлись на двенадцати. С уютным мирным звоном соприкоснулись одна чашка с отбитой ручкой и три стакана…
— За 1914-й!
— За счастье!
Макс, глядя в никуда:
— За первый год, год начала…
— Начала чего, Макс?
Неожиданно — Ася:
— Макс, тебе не кажется, что как-то странно пахнет?
— Здесь всегда так пахнет, когда норд-ост…
Произносятся тосты под рислинг. За Новый год, за Коктебель, за благополучный норд-ост.
— А теперь, Марина, стихи!
Но тут из-под пола вырывается струйка дыма. «Сначала думаем, что заметает из-под печки. Нет, струечка местная, именно из данного места пола — и странная какая-то, лёгкими взрывами, точно кто-то, засев под полом, пускает дымные пузыри. Следим. Переглядываемся, и Серёжа, внезапно срываясь:
— Макс, да это пожар! Башня горит!»
Странно, но у Волошина «отсутствующее» лицо. Остальные засуетились:
— Внизу ведро? Одно?
— Да неужели ты думаешь, Серёжа, что можно затушить пожар вёдрами?
Но делать нечего. С двумя вёдрами и кувшином Сергей, Марина и Ася несутся к морю, возвращаются с водой, заливая лестницу… Туда и обратно. И ещё, и ещё…
…Неподвижный Волошин внимательно смотрит куда-то по ту сторону огня. Огонь в столовой. Пожар, охвативший города и сёла… Неслышно палят орудия. Кто-то падает. Блики огня. Пригнувшись к земле, пробирается одетый в военную форму Сергей Эфрон… На краю окопа под неприятельскими пулями неторопливо раскуривает папиросу Николай Гумилёв… Волошин смотрит в огонь… Горит храм… Гётеанум или Реймсский собор?..
Марина врывается в мастерскую. Макс как стоял, так и не шелохнулся.
— Макс, очнись! Ведь сгорит же! Твой дом не должен сгореть!
Кажется, первый проблеск жизни в глазах Волошина… А Цветаева с остальными — опять к морю… Обратно вверх по лестнице… Дальше — свидетельские показания Марины Цветаевой: «…молниеносное видение Макса, вставшего и с поднятой — воздетой рукой, что-то неслышно и раздельно говорящего в огонь.
Пожар — потух. Дым откуда пришёл, туда и ушёл. Двумя вёдрами и одним кувшином, конечно, затушить нельзя было. Ведь горело подполье! И давно горело, ибо запах, о котором сказала Ася, мы все чувствовали давно, только за радостью приезда, встречи года, осознать не успели». Как, впрочем, не осознали и того, что произошло позднее…
Под утро узнают (придёт печник), что печь от пола отделял вместо фундамента один слой кирпича. Ну а печник Василий произнесёт вещее: «Если в первый день Нового года был пожар, значит, весь год будет гореть».
«Ничего не сгорело: ни любимые картины Богаевского, ни чудеса со всех сторон света, ни египтянка Таиах, не завилась от пламени ни одна страничка тысячетомной библиотеки. Мир, восставленный любовью и волей одного человека, уцелел весь. Хозяин здешних мест, не пожелавший спасти одно и оставить другое, Максимилиан Волошин, и здесь не пожелавший выбрать и не смогший предпочесть, до того он сам был это всё, и весь в каждой данной вещи, Максимилиан Волошин сохранил всё».
Все заснули там, где их настигла усталость. Только Макс снова берёт Библию, раскрывает…
— «…И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю,
И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним?
И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.
…И дано ему было вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем…»
Макс задумчиво, скорее сострадательно смотрит на спящих гостей. Поднимает голову и… не может оторваться от взгляда, направленного откуда-то из вечности, загадочного взгляда Таиах. Египетский лик освещён багровыми всполохами огня…
Зима и весна пролетели, как всегда, заполненные творчеством и суетой. Макс продолжает размышлять над философией Штейнера: она «такая освободительная, всеобъемлющая, учащая любить и преображать жизнь». 15 апреля приходит открытка из Дорнаха от Т. Г. Трапезникова: «Приезжай — здесь очень хорошо». Спустя два дня М. В. Сабашникова пишет оттуда же А. М. Петровой, замечая вскользь: «Очень жду Макса». Волошин и сам планирует уехать в Дорнах в июле и пробыть там до осени; его влечёт «мечта о великой коллективной работе»… Он хочет принять участие в строительстве Гётеанума, как Штейнер — последователь натурфилософии Гёте — назвал храм Святого Иоанна, цель которого, если брать общий смысл, заключалась в единении религий и наций. Душой строительства этого «свободного университета науки о духе» был сам Штейнер, предназначавший его для оккультных мистерий и эзотерических проповедей. Антропософский храм должен был стать «отпечатком звучащего в нём Слова».
Последние мирные недели… Но что-то зловещее, невидимое уже сгущалось в воздухе. В психологической атмосфере «тяжёлого лета 1914 года чувствовалось нарастание катастрофы, — напишет художник в статье „Скрытый смысл войны“ (1919–1920), — и не в фактах, не в событиях, а в той сосредоточенной духоте, которая бывает только перед грозой… Семейные драмы, пожары, смерти детей, распады многими годами спаянных союзов, шквалы неожиданной любви — всё это прошло в течение нескольких летних недель через жизнь нашего круга, до тех пор чуждого этим переживаниям». Ему вторит А. Толстой: «Легкомыслие и шаткость среди приезжих превзошли всякие размеры… по всему побережью не было ни одной благополучной дачи. Неожиданно разрывались прочные связи… Было похоже, что к осенним дождям готовится какая-то всеобщая расплата и горькие слёзы». Сам писатель безнадёжно влюбился в балерину М. П. Кандаурову, нежные чувства к которой питал и журналист А. В. Эйснер, также живущий у Волошина. Алексей Николаевич совсем потерял голову, ходил с револьвером, намереваясь застрелиться. Дядя балерины К. В. Кандауров переживал бурный роман с Ю. Л. Оболенской. Марина и Ася Цветаевы, согласно письму той же Ю. Оболенской к М. Нахман от 9 июля 1914 года, «перессорились со всеми дачниками, с Максимилианом Александровичем, дерзили, грубили, создавали тьму сплетен».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Максимилиан Волошин, или себя забывший бог - Сергей Пинаев бесплатно.
Похожие на Максимилиан Волошин, или себя забывший бог - Сергей Пинаев книги
- Лисячьи сны. Часть 1 - Елена Коротаева - Биографии и Мемуары
- Морозные узоры: Стихотворения и письма - Борис Садовской - Биографии и Мемуары
- Яак Йоала. Сколько лет прошло, но помним я и ты - Пааво Кангур - Биографии и Мемуары
- Взломавшая код. Дженнифер Даудна, редактирование генома и будущее человечества - Уолтер Айзексон - Биографии и Мемуары / Биология / Публицистика
- Герои Курской битвы - Сергей Егорович Михеенков - Биографии и Мемуары
- «Смерть шпионам!» Военная контрразведка СМЕРШ в годы Великой Отечественной войны - Александр Север - Биографии и Мемуары
- Течет река Лета - Ефим Шифрин - Биографии и Мемуары
- В Арктике сорок второго - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- За Землю Русскую! - Александр Невский - Биографии и Мемуары
- Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику - Станислав Чернявский - Биографии и Мемуары