Форма входа
Читем онлайн «Я читаюсь не слева направо, по-еврейски: справа налево». Поэтика Бориса Слуцкого - Марат Гринберг
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
философии Толстого.
258
К написанию стихотворения подтолкнул диспут «Классика и мы» в московском Союзе писателей 21 декабря 1977 года, где впервые собрались видные литературные критики и писатели – представители возрождающегося национализма. Самойлов не присутствовал. См. [Самойлов 2005: 141–150, 437–442].
259
Самойлов пишет, что Слуцкий пришел в ужас, когда понял, что литературный ренессанс, на который он рассчитывал, не состоялся [Самойлов 2000b: 168].
260
См. [Сарнов 2000: 324]. См. также [Самойлов 1995: 452].
261
В дневнике он добавляет, как бы цитируя «Доктора Живаго» Пастернака: «Породив идею избранности, иудейство погибнет от нее. <…> Последняя роль, которую может сыграть иудейство, – отказаться от идеи национальной исключительности. Перед нами два пути – моральное и физическое истребление либо присоединение к молодым нациям, ассимиляция. <…> Процесс ассимиляции неизбежно болезнен. Отказавшись от исключительности, евреи должны принять… роль низшей касты. Этим страданием, этой дискриминацией они искупят идею исключительности и докажут, что принадлежность к культуре и есть принадлежность к нации. Все, у кого есть амбиции, должны отказаться от этой роли и стать евреями Израиля. Или никем» [Самойлов 2002, 2: 296]. Самойлов не считает сионизм действенным вариантом, поскольку возвращение в Израиль представляет собой акт низменного национализма, который положит конец «пророческой миссии еврейства». Отличается позиция Самойлова и от более раннего еврейского антисионистского дискурса, представленного, например, философией Франца Розенцвейга.
262
В дневнике Самойлов упоминает о холокосте лишь единожды, пересказывая историю из жизни лодзинского гетто, которую от кого-то слышал [Самойлов 2002, 1: 201].
263
Примечательно, что в воспоминаниях, описывая своих еврейских тетушек и дядюшек, Самойлов отмечает: «Уж лучше чистое беспамятство, чем эдакая память» [Самойлов 2000б: 39].
264
Приведенный ниже отрывок из «Записок о войне» Слуцкого, которые Самойлов высоко ценил, советуя Слуцкому полностью перейти на прозу, обозначает еще одно расхождение между мышлением Слуцкого и Самойлова: «Осенью 1944 года было закончено обмундирование и первичное обучение еврейской бригады 8-й английской армии. Их выстроили на плацу. Из двенадцати колен воинов, вышедших в свое время из Египта, уцелело совсем немного – одна бригада. И вот впервые за два тысячелетия прозвучала команда на древнееврейском языке: “Смирно!” Американский журналист Луи Голдинг рассказывает о слезах, выступивших на глазах солдат, – все круги Майданека прошли перед ними. Евреи еще не думали о желанной земле Ханаанской– туда они ворвались в марте 1945 года… Они вспоминали сорок лет пустыни. Традиции боя, войны не было. Их предстояло создать» [Слуцкий 2005: 121]. В этом риторическом, но одновременно чрезвычайно взвешенном тексте, который напоминает последующие экзегезы Слуцкого и его собственные поиски земли Ханаанской, переплетаются миф и история. Уцелевшие воины-евреи вспоминают израильтян, совершивших Исход из Египта, создавая историческую и экзегетическую спираль. Слуцкий понимает, что возвращение еврея в историю требует формирования еврейской политической традиции, которая перепишет и изменит священное аполитичное прошлое. Обзор «Записок о войне» см. в [Елисеев 2000].
265
Самойлов был знаком с Библией. Его родители справляли Пасху. Будучи начитанным юношей, он восхищался «Вырождением» М. Нордау. Примечательно его описание Коржавина: «В нем есть старинное сумасшествие хасидского святого, талмудические выверты рассудка» [Самойлов 2002, 1: 229]. Это в очередной раз свидетельствует о том, что зрелая философия Самойлова была порождением не невежества, а осознанного мифотворчества.
266
Немзер А. Поэмы Давида Самойлова [Самойлов 2005: 380]. В другом пространном описании поэмы Самойлова, «Поэт и гражданин», Немзер противопоставляет самобытно-гуманистический толстовский взгляд на войну как исконно бесчеловечный «репрезентативной» позиции Слуцкого, в которой война использована для оправдания сталинизма. Я уже указывал, что Слуцкий рассматривает войну одновременно и как неотъемлемую часть сталинизма с его извращенной святостью, и как потенциальный исход оттуда. Война длится долго, но она «корчится». Это часть контекстуализирующей фактуры слова Слуцкого и один из признаков его жестокой свободы. И Слуцкий, и Самойлов отклоняются от официальной линии. При этом взгляд Самойлова представляется замутненным и упрощенным, хотя и не выглядит таковым в сравнении с нормативной советской подачей войны. В недавно опубликованной статье Самойлова о Слуцком высказано схожее мнение о военных стихах Слуцкого как об антитолстовских [Самойлов 2010].
267
Перепечатано в [Слуцкий 1991б, 1: 330]. Слуцкий посвятил Самойлову еще одно стихотворение, в котором призывает к сведению счетов [Слуцкий 1991b, 3: 353]. Стихотворение «Я – пожизненный, даже посмертный…» можно также считать адресованным Самойлову. В нем Слуцкий называет себя вечным поэтом, а оппонента – временным и изменчивым [Слуцкий 1991b, 3: 147].
268
Д. В. Бобышев недавно кардинально переписал миф об «ахматовских сиротах» (Бродском, Бобышеве, Рейне и Наймане), в котором он, а не Бродский предстает ахматовским «избранным», Бродский же выглядит бессовестным проталкивателем собственных малооригинальных стихов. В его мифотворчестве воспроизводятся и советские, и христианские антисемитские клише. Подробный анализ подхода Бобышева см. в [Grinberg 2006a: 129–144].
269
В дневнике Самойлов высказывается жестче, практически беспощадно. Узнав от общего знакомого о том, что Слуцкий помышляет о самоубийстве, он пишет: «Для Слуцкого, несмотря на его несмелость, жизнь сама по себе не имела цены. Он ценил лишь свое место в ней, свое продвижение (отсюда постоянные оглядки). Теперь он стар и ужасно болен. Но кто решится помочь ему уйти из жизни при нашем закоренелом инстинкте – жить во что бы то ни стало» [Самойлов 2002, 2: 152]. Действительно, суть всех высказываний Самойлова о Слуцком сводилась к тому, чтобы провозгласить неизбежность его творческой смерти.
270
Оригинальную оценку представителей авангарда см. в [Рассадин 2002].
271
Сельвинский едва ли не чудом избежал репрессий 1930-х годов. Известно, что Сталин приказал сохранить Сельвинскому жизнь, преподав при этом урок, поскольку Сельвинский был любимым поэтом Троцкого. Он также подвергался гонениям во время кампании против космополитов. См.: Ра-вич А. Седое с детства поколенье [Сельвинский 2004: 5–20]. См. также [Shrayer 2007: 226–227].
272
В мемуарах Слуцкий описывает, как он ворочал «тяжелое, еще налитое всеми соками, еще молодое тело» Сельвинского после инфаркта. В разговоре с переводчиком Е. В. Витковским он называет Сельвинского «самым сильным русским поэтом». Это утверждение иронически указывает на физический аспект,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу «Я читаюсь не слева направо, по-еврейски: справа налево». Поэтика Бориса Слуцкого - Марат Гринберг бесплатно.
Похожие на «Я читаюсь не слева направо, по-еврейски: справа налево». Поэтика Бориса Слуцкого - Марат Гринберг книги
- Шум времени - Осип Мандельштам - Биографии и Мемуары
- Дневники 1919-1920 годов - Аркадий Столыпин - Биографии и Мемуары
- Рахель - Наталья - Биографии и Мемуары
- За Землю Русскую! - Александр Невский - Биографии и Мемуары
- Дипломаты в сталинской Москве. Дневники шефа протокола 1920–1934 - Артем Юрьевич Рудницкий - Биографии и Мемуары
- Удовольствие во всю длину - Марат Ринатович Басыров - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Против течения. Академик Ухтомский и его биограф - Семен Резник - Биографии и Мемуары
- Полное собрание сочинений. Том 41. Май-ноябрь 1920 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
- Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца - Артём Сергеев - Биографии и Мемуары
- Это было в Дахау. - Людо ван Экхаут - Биографии и Мемуары