Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Барсов понимал, что Михалыч прав. Собственно, другого он и не думал услышать. Ни от Куркова, ни от молодых – от Васи, от Шарифа… И все-таки людей Ларионову Барсов дал. Были у него на этот счет свои стратегические мыслишки. Засветиться на Ларионове было ничуть не проще, чем на министрах, и тем не менее Центр не отзывает ведь «геологов» назад, а, напротив, шлет к ним еще людей! Но, главное, командира Барсова больше, чем безопасность Ларионова, беспокоили его собственные парни, толком не знавшие ни того, что им предстоит, ни того, где им это предстоит – ни города, ни местных особенностей. Даже Курков загрустил, а это дурной знак. Еще неделя такого санатория, и народ уйдет в крутой запой или начнет бросаться друг на друга с кулаками. Потому как и в запой-то толком не нырнуть, боезапас ограничен… Зря все же так и не создали штатного подразделения диверсантов – в деле внештатники, конечно, лучше, а вот в такое межсезонье с ними мрак. Особенно при уменьшении светового дня и удлинении комендантского часа.
Барсов вызвал Алексеича.
Дипломатическая миссия вернула Куркова к жизни. Ларионов разъезжал по городу много, и Алексей, сопровождая его на ГАЗе с тремя-четырьмя ребятами, осматривался, приглядывался и уже вскоре вполне мог совершать прогулки самостоятельно, без поводырей. Особенно ему нравилось, когда посланник встречался с какими-нибудь хмырями неподалеку от бойкой торговой улочки Чикен-стрит. В этих случаях Курков брал себе в пару одного из группы и отправлялся навещать горшечников, ткачей, владельцев прочих лотков со всякой заманчивой всячиной. Но особо он жаловал оружейников.
В лавке старика-индуса, торговавшего бурыми от времени и крови кинжалами и мечами, он готов был проводить целые дни. Индус охотно говорил по-английски, и Куркова согревал Гольфстрим знакомой и даже понятной неспешной речи в океане окружающих его чужих звуков. Старик, казалось, любил свои клинки больше сыновей, помогавших ему в лавке. «Нахлебники, – злобно шипел он им в спины, – не могут афганскую сталь от персидской отличить! Что с ними делать? В горшечники отправлю. Глина – она везде одна».
Курков слушал, внимал, вникал в особенности иранского кинжала, чем вызывал восторг старика, хрипло клокотавшего в бороду: «Вот кто в холодном оружии толк знает! Русские да англичане, только они и знают».
– Нет, – вступал в спор Алексеич, – откуда англичанам знать? Сейчас некому уже знать. Колоний нет, дикие звери на людей не бросаются. Мирная Европа.
– Ах, – обижался за колонизаторов индус, – ах, ноу. Ко мне англичанин раз в неделю заходит. Этот знаток – не тебе чета. Он в клинках – мастер. Я бы его вместо моих бездельников к себе взял, компаньоном. Так ведь не пойдет. Нет, англичане – не американцы, не зря в Индии учились.
– А что, старик, штатников, наверное, здесь нет больше? Все с августа разъехались, как стрельба пошла?
– Это почему же? Как ходили, так и ходят. Ходят ведь не пока не страшно, а пока деньги есть. И еще, сынок, запомни – сюда, кто стрельбы боится, вовсе не поедет. Американцы хоть в ножах толка вовсе не знают, но парни не из пугливых, верно?
И еще у старика стелился слабенький, едва уловимый аромат гашиша. Курнуть травку не тянуло, но вдыхать сладковатый воздух доставляло Куркову удовольствие.
Кончилось это удовольствие тем, что он все-таки опоздал и Ларионов уехал, завершив свою встречу. Когда Курков с напарником вернулся в чайную, где он, как обычно, оставил парней прикрывать посланника, те лишь руками развели – Алексеич, ты чего, охренел?
– Что ж вы, дети малые? Мне вас за руку водить? Ну, Костя молодой, зеленый, но ты то, Василий, с какого хрена меня дожидался? Может, меня повязали уже! Сами должны были ехать! – наскочил на ребят Алексеич, хорошо усвоивший, какой должна быть лучшая тактика в обороне, но Вася смотрел в пол хмуро и имел на этот счет свои мысли.
– В следующий раз, Алексей Алексеич, давайте я по городу погуляю, а вы здесь посидите. Хорошо?
– И куда же ты, умник, отправишься?
– А найду куда. Не пальцем сделан…
– Ладно, – сказал Курков, объясняясь уже с Барсовым, – если они нас пасли, то теперь точно голову сломают. А посланнику объясним спокойно: проверяли оперативную ситуацию, действовали профессионально грамотно. А что? Был ведь под контролем? Был. Цел, невредим – и все нормально.
Курков знал, что Григорий Иванович из-за пылинки в глазу в печенку въедаться не будет.
– Ты, Алеша, в следующий раз, когда задумаешь свою спецоперацию с лоточниками проводить, поставь хоть в известность. А то знаешь, сидишь и думаешь – может, тебя твои торгаши на шашлык уже пустили… Армия как-никак, не на картошку приехали.
– В армии, Григорий Иваныч, приказывают, а у нас, видишь, пока просят. Так что не армия мы, а бригада юных пионеров, что-то вроде Тимура и его команды. Тимур, видать, ты у нас. Ну, а я? Кто там у них был, у этих… А, Симаков Валерий, несознательный элемент.
Барсов сделал вид, что принял шутку, но все же задумался – не стоит ли сменить Куркова на Рафа? Не потому, что перестал доверять Куркову, нет. Но вновь, как и тогда, в Праге, он натолкнулся в товарище на чужеродную шершавую фактуру. Вроде цемента. «Да, Алексеич, не быть тебе генералом. Дай тебе Бог, мужик, до трех звездочек дослужиться с твоими шуточками. Надо же, Симаков!» – еще обсасывал последний разговор Барсов, когда прибежал взволнованный Стас Тарасов.
– Товарищ Барсов, у нас какие-то цыганята крутятся. Прямо у входа табор разбили!
«За мир во всем мире. Миру – мир. Миру – мир. За мир во всем мире», – повторял про себя, как заклинание, Курков, когда шел от Барсова. И чем больше нанизывалось этих миров на невидимый острый шампур, тем большее раздражение поднималось в нем к их круглой безликой симметрии. «За гуманизм и дело мира!» Бред. Если человек – мера всех вещей, то о каком мире можно говорить? Человек даже сам с собой никак не заключит мира, а пока нет этого в себе самом – нет мира в мире и быть не может.
Войны складываются из благих намерений, обернутых в плохие возможности. А
- Какова цена наших поступков? - Елизавета Евгеньевна Королькова - Русская классическая проза
- Полное собрание рассказов - Владимир Владимирович Набоков - Зарубежная классика / Разное / Русская классическая проза
- Седой Кавказ - Канта Хамзатович Ибрагимов - Русская классическая проза
- Усмешка дьявола - Анастасия Квапель - Прочие любовные романы / Проза / Повести / Русская классическая проза
- Заметки о чаепитии и землетрясениях. Избранная проза - Леон Леонидович Богданов - Разное / Русская классическая проза
- Маленькие Трагедии - Александр Пушкин - Русская классическая проза
- Толераниум - Татьяна Андреевна Огородникова - Русская классическая проза
- Нить времен - Эльдар Саттаров - Прочая документальная литература / Историческая проза / История / Политика / Русская классическая проза
- Как быть съеденной - Мария Адельманн - Русская классическая проза / Триллер
- Тайный коридор - Андрей Венедиктович Воронцов - Русская классическая проза